— У меня елки нет.

— Даже искусственной? Куплю с елкой.

— Игорь, достал со своим куплю! Я тебе не девочка. Я сама могу все купить. Все, что мне надо. А мне в этом году совершенно ничего не надо.

Кроме одного, чтобы операция у Греты прошла нормально.

— Купишь уехал в Париж…

— Хочешь в Париж? — не понял шутки больной дурачок. — Я тоже никогда там не был.

— Вот соберусь помирать и поеду… Садись жрать!

— Малина, опять столько грубости? Откуда? Откуда это все взялось. Ведь не было…

Смотрит, не моргая. Вдруг заморгал. И нос наморщил. Сейчас чихнет… Чихнул!

— Будь здоров! И стаж работы в сфере услуг у меня будь здоров, — перекрыла я его очередное «спасибо». — Дает о себе знать. Да ты меня и не знаешь. Откуда? Ты без году неделю со мной встречаешься. Ну, в общем подсчете месяц… Если все твои наезды сложить… — все продавливала я рукой стол.

Сейчас продавлю и рухну вместе со столом. И меня засыплет всей этой жратвой. Хороший такой курганчик получится. Аппетитненький!

— И отсюда все эти твои наезды? Ты меня вообще-то никогда не просила остаться или приехать. А остался сам, ты меня гонишь. Ты меня совсем не любишь?

— Чего?

У него сорок температура? Точно! Даже не спросить — заболел? Ведь действительно заболел. Не к ночи этот вирус будет упомянут! Но я пока здорова, чтобы в любви ему признаваться! Накося, зажри свой вопрос солянкой. У тебя там в башке сборная солянка из всех девиц, от которых ты любви ищешь! Вечно… Недолюбленный ребенок, блин!

— У меня, знаешь ли, любилка не выросла. Щеночек сукой оказался.

— Ох, Малина… — Знаменев снова навалился на стену. — Ты себе температуру померь, а не мне! Может, тебе на работу сегодня лучше не ходить? А то перезаражаешь своей злостью всех баб района, их мужики меня потом проклянут…

 — Сейчас я тебя прокляну! Солянку холодной есть невозможно!

— Так погрей! — в голосе не приказ, а скорее раздражение. — Или предлагаешь мне из пластика есть?

Барина обидели! Хотелось сказать — разогревай сам! Хоть что-то же ты должен помнить из того, чему тебя учили в детстве. Потом вспомнила, что он вообще-то заразный. Пусть к еде руками не прикасается. К той, которую помыть нельзя. Хотя, может, тут все на стол составлял не он, а курьер. И в холодильник тоже. Барин должен жить по-барски! А не как мы, по-бабьи, все сами, сами, хоть и без усов.

— Иди…

Я не сказала, куда именно — я же не имею права при нем ругаться матом!

— В кровать…

Правды его тонкая душа не выдержит!

— Ляг… Я принесу тебе обед в постель… — говорила я ужасно томным голосом. И все из-за маски. — Я же не могу в маске есть!

— Ты ко мне вообще, что ли, не подойдешь? — как-то совсем растерялся мой больной постоялец. — Даже в маске?

— Иди в постель! — проговорила я так быстро, точно в последнем слове было всего три буквы.

Ну так слова-то почти однокоренные… Именно этим местом вы нас в постель и укладываете! Только почему наш женский мир вокруг него вертится?!

9. 8. "Настырный козел"

Почти двадцать лет назад я так же растерянно смотрела на пакет с фруктами, как сейчас на стол, заваленный продуктами, которые я не ем. Не заметила, как выдала это вслух.

— Не переживай, я все съем… Выкидывать ничего не придётся. Если ты за это переживаешь. 

Обернулась к кровати — жаль, что еще без поварешки.

— Я сестре отнесу. У нее все сожрут. Мальчики…

— Выгоняешь?

Игорь взбил себе подушку и, как примерный больной, укрыл ноги одеялом. Или его, как и меня, раздражали розовые носки.

— Игорь, тебя не ждут разве?

— Дела? — перебил он меня с многозначительным воспаленным взглядом, в котором все равно читалось полное понимание подтекста моего вопроса. — Я поработаю на удаленке. Все равно не могу ни с кем лично встречаться.