– Ты молчишь, потому что я прав. Разве нет?

Он чуть усмехнулся, уголки его губ изогнулись в едва заметной, уверенной улыбке. Его свободная рука коснулась ее щеки, пальцы медленно скользнули ниже – к ключице. Прикосновение было одновременно пугающим и гипнотическим, от которого она не могла оторваться, даже если бы захотела.

– Скажи мне, малышка, что ты хочешь, – мягко, но требовательно сказал он.

– Я… – начала Лилиан, но голос ее сорвался.

Алекс наклонился ближе, и его губы оказались у самого ее уха. Его шепот, низкий и обволакивающий, проник прямо в ее сознание, пробирая ее до дрожи.

– Говори.

Лилиан чувствовала, как ее грудь сжимается от напряжения. Слова вертелись на языке, но она не могла их произнести. Ей казалось, что если она скажет это вслух, то это будет означать ее окончательную капитуляцию, ее полное подчинение.

Но он ждал. Терпеливо, но уверенно, зная, что она не сможет сопротивляться до конца.

– Меня, – подсказал он, его тон был издевательски мягким, почти вызывающим. – Скажи это, малышка. Признай. Это будет так приятно услышать.

Лилиан сжала глаза, ненавидя себя за слабость. Ее сердце билось так громко, что, казалось, она вот-вот потеряет равновесие. Но слово сорвалось с ее губ, как горячий шепот, который она больше не могла сдерживать:

– Вас… я хочу вас, мистер Ван Крофт.

Он рассмеялся – низко, глухо, с хрипотцой, от чего у нее по спине пробежали мурашки. Этот смех был не просто победой – он был заявлением.

– Конечно, хочешь, – сказал он, как будто и не сомневался ни на секунду. Он провел пальцами по ее подбородку, заставляя снова открыть глаза и встретить его взгляд. – Ты должна хотеть. Ты создана для того, чтобы принадлежать мне.

Его рука внезапно соскользнула вниз, на ее горло, обхватывая его с достаточным нажимом, чтобы она ощутила его контроль, но без боли. Его пальцы слегка надавили, и она знала, что это напоминание. Напоминание о том, что он держит ее в своих руках.

– Теперь ты знаешь, как сильно я люблю контролировать тебя, – сказал он мягко, сжимая чуть сильнее. – И знаешь, почему? Потому что ты прекрасно выглядишь, когда срываешься. Когда ломается этот твой хрупкий фасад защиты. Когда ты перестаешь бороться.

Ее голая грудь тяжело вздымалась, и она чувствовала, что от его слов что-то внутри нее ломается. Не больно, не страшно – просто необратимо. Он не отпустит ее. И, возможно, она не хотела, чтобы он отпускал.

– Встань к столу, – приказал он, отпуская ее. Его голос снова стал твердым, словно он только что дал команду подчиненному в офисе.

Она медленно подошла к массивному столу, чувствуя, как ее ноги будто ватные. Он следовал за ней, как хищник, не торопясь, но не оставляя ей шанса укрыться. Она замерла, не решаясь повернуться.

– Ладонями вниз, – снова прозвучал приказ, и она подчинилась, положив руки на холодную поверхность стола.

Он подошел ближе, настолько, что она почувствовала тепло его тела позади себя. Он наклонился, его губы коснулись ее затылка.

– Ты теперь поняла, малышка? – его голос стал ниже, обволакивающим. – Ты моя. И если ты захочешь сказать иначе, я с удовольствием докажу это снова.

Ее ладони опирались о прохладную деревянную поверхность стола, когда он заставил ее наклониться. В этом движении было что-то одновременно пугающее и опьяняющее – ее уязвимость, его контроль.

Его руки медленно опустились ниже, к ее бедрам. Он сжал их пальцами, оставляя следы… и она их хотела, его пальцы, его силу. Затем он легко развел ее ноги шире. Ее лицо вспыхнуло от осознания того, как уязвимо она стоит перед ним.