– Считай, – распорядился он.

– Один, – прошептала Лилиан, ее голос дрожал, но она заставила себя выдавить это слово.

Второй удар пришелся чуть ниже, с еще большей силой. Лилиан зажмурилась, ее зубы впились в нижнюю губу, чтобы подавить звук, рвущийся из горла.

– Два… – выдохнула она, ее голос почти терялся в тишине комнаты.

Ее ощущения, ее голос, даже ее боль – все это, казалось, больше не принадлежало ей. Теперь это принадлежало только ему. Его ритму. Его контролю. Каждое движение ремня, каждый удар выстраивал их странный танец – танец покорности и силы. Боль и смирение смешались, размывая границу между ними, и именно это, казалось, доставляло ему удовольствие.

Он продолжал медленно, не торопясь, будто намеренно выжидая, пока она не сломается. Каждый удар, каждая команда считать были рассчитаны так, чтобы ее голос стал символом полной капитуляции перед его волей.

– Хорошая малышка, – произнес Алекс, когда она дошла до десяти. Его голос был ровным, но в нем слышалась нотка удовлетворения.

Лилиан чувствовала, как слезы жгут ей глаза, но она продолжала держаться, из последних сил сохраняла остатки своего контроля.

– Теперь ползи ко мне, – сказал он. Его голос стал чуть мягче, теплее, но от этого не менее властным.

Лилиан медленно поползла к нему, все еще не осмеливаясь встретиться с его глазами. Ее тело было напряжено, но внутри все было заполнено странной смесью облегчения и…возбуждения…что с ней не так? Почему ее это так завело. Его пальцы, теплые и сильные, обхватили ее подбородок, приподнимая лицо так, чтобы она смотрела на него.

– Ты учишься. И за это я дам тебе награду, – сказал он, его голос стал низким, почти бархатным. Эти слова обволакивали ее, заставляя внутреннее напряжение ослабеть, но лишь чуть-чуть. – Потому что ты моя, малышка.

Его пальцы, все еще удерживавшие ее подбородок, медленно скользнули вниз, очерчивая контур ее шеи. Это прикосновение было едва ощутимым, но от него по телу Лилианы прокатилась горячая волна. Он словно ставил на ней невидимую метку, которая навсегда закрепляла ее принадлежность к нему.

От этого жеста ее дыхание сбилось еще сильнее, и по телу прокатился трепет. Она чувствовала себя одновременно обнаженной и защищенной, а его взгляд, пристальный и тяжелый, говорил ей, что он видел ее насквозь, что она больше ничего не могла от него скрыть.

– Встань, – тихо, но повелительно сказал Алекс. Его голос был таким, что каждая мышца в теле Лилианы мгновенно отозвалась, будто ее разум даже не успел осознать приказ. Она поднялась на ноги, дрожа от напряжения. Колени предательски подгибались, но он не дал ей ни секунды для сомнений.

– Посмотри на меня, – сказал он, и его голос звучал так, будто у нее действительно был выбор.

Она подняла глаза, и ее дыхание сбилось. Его взгляд был острым, как нож, в нем горела смесь триумфа и голода. Алекс не просто смотрел – он изучал ее, вскрывал, будто доходил до самой сути ее души.

– Хорошая малышка, – произнес он, и его пальцы снова скользнули в ее волосы, крепко обхватив их. Он чуть притянул ее ближе, настолько близко, что она ощутила его дыхание на своем лице. Ее грудь поднималась и опускалась все быстрее, но это лишь, казалось, забавляло его.

– Знаешь, что меня больше всего радует? – продолжил он, его тон стал чуть мягче, почти шутливым, но все еще с угрожающей ноткой, от которой у нее по спине пробежал холодок. – Ты хочешь этого так же сильно, как и я.

Лилиан хотела возразить. Сказать, что он ошибается, что она не подчинится ему до конца. Но слова застряли в горле, оставив ее беззащитной перед его взглядом. Он знал. Он видел это в ее глазах – страх, трепет, желание, все эмоции, которые она пыталась скрыть.