- Как можно стереть ноги в кроссовках? - недоумевает Громов.

- Если бы я ехала на туристическую программу надела бы другие, а так взяла покрасивее.

Он приседает передо мной и нежно снимает носок.

- Ох, боже! - шипит глядя на мозоль. - И как ты ходила.

Пожимаю плечами.

- Как-как, терпела.

Громов заклеивает мне пятку и садится рядом. Мы обнимаемся, устало и лениво, вокруг шумит площадь, толпами ходят туристы.

- Очень много народу…

Андрей усмехается мне в волосы.

- Ошибаешься. Очень мало. Обычно тут в три раза больше.

- Ужас.

- Перекресток мира. Город с двумя лицами. Константинополь и Истамбул одновременно.

- Ты его прямо обожаешь, да? - я не скажу что меня так уж впечатляет, хотя конечно есть что посмотреть, и еда вкусная. Но местами грязновато, в шесть утра за окном пели намаз, и шумно, суетно и многолюдно как на базаре.

- Да. Не знаю почему, Лиза го… - он осекается. Смущенно молчит.

- Ну? Что она говорила? - стараюсь сделать вид что ничего такого не произошло. Нам еще только предстоит научиться жить с тем, что у каждого есть свое прошлое и молчать каждый раз при упоминании его бывшей жены я не собираюсь.

- Говорила, что я потерял тут веру, и поэтому так привязался. Что езжу сюда снова и снова, в надежде снова ее найти.

- Веру? Ту самую веру? - стараюсь отнестись к этому разговору серьезно, потому что немного ревниво осознаю, что с Лизой они обсуждали вот такие глубокие вопросы. Это тебе не на столе в переговорке потрахаться, и мне хочется быть для Андрея человеком, который понимает его и в таких вопросах тоже.

Он легкомысленно усмехается, что дает мне надежду что в теологию мы все-таки не слишком углубимся.

- Знаешь, я не сильно религиозен. Ну крестил парочку детей друзей, а сам… в общем все это мимо. Не тянет меня челом бить и свечки ставить. Но наверное я верю, ну так знаешь, по-умолчанию. Что какой-то бородатый дядька там все таки есть, - он тычет пальцем вверх, а мне вдруг становится особенно тепло, что он находит уместным обсудить со мной что-то такое интимное. - А как его зовут Христос или Аллах, не особенно важно. Но тут… - он обводит площадь взглядом. Слева от нас ничуть не поредевшая к вечеру очередь в Софию, справа сереют купола Голубой мечети. - Здесь мне кажется, что христианский мир проиграл, понимаешь? Пришел этот Мехмед Завоеватель и никаких чудес не произошло. Главные святыни византийского христианства замазали штукатуркой и сделали мечетями. И небо не разверзлось и громы не поразили. Тут понимаешь, что верить надо в первую очередь в себя и в людей которые рядом с тобой. Надеяться на чудо глупо. Ты или делаешь чудо сам, или его делает кто-то другой. Для себя.

- Тут ты, конечно прав, а вот в остальном… Не знаю. Это просто город и просто здания. Люди склонны всему придавать этакое ужасно важное значение. Что вот под этим столбом нельзя плевать а под тем можно, вот тут мечеть и значит Аллах, а за углом базилика и Христос. Это все не так важно. Просто верь во что хочешь, особенно если это тебя поддерживает. А что там кто делает со старыми зданиями — неужели это так уж важно? Не должно это настолько задевать общественность. Из-за нагнетания таких вот обид все и начинается.

- Что все?

- Ненависть. Злоба. Непонимание. Нам стоит быть терпимее, а то соберут очередной крестовый поход. Даже думать смешно.

- Четвертый крестовый поход взял христианский Константинополь, разграбил и решил, что мусульмане слишком далеко и тут не плохо грабить, зачем идти дальше.

- Очаровательно! Вот потому полезно не только верить, но и голову иногда подключать.