– Будет, – упрямо возразил Ит.

– Если вас убьют…

– Ну, во-первых, это не так просто сделать, – рассудительно начал Скрипач. – Во-вторых, в наши планы это не входит. А в-третьих…

– Рыжий, вы не вернетесь домой. – В голосе Маден была сейчас обреченная уверенность. – Что бы ни случилось, вы все равно не вернетесь домой. И… Из-за нас… тоже…

– С чего ты это взяла? – удивился Скрипач.

– С того, что я вижу тот крест, который вы на себе поставили. – Она порывисто вздохнула. – Ведь вы… вы не такие… вы должны быть… но…

– Если бы мы были «не такие», у нас не было бы тебя, – упрекнул ее Ит. – И Фэба не было бы. Вот нам захотелось, и мы выбрали, чтобы было так, как сейчас. Нет никакого креста, котенок. И домой мы вернемся, может, не насовсем, ты права, но вернемся.

– А если тут будут экипажи? – с горьким вызовом спросила она.

– Им придется кормить птиц, – пожал плечами Скрипач. – Впрочем, ты и сама справляешься неплохо…

Маден родилась потомственной Встречающей, второй в колене после умершего сорок один год назад Фэба, – это выяснилось, когда в возрасте трех лет она впервые в жизни увидела Сэфес. Ит и Скрипач замечали что-то необычное и раньше, но Орбели этого необычного видеть категорически не хотела. Она желала для своего ребенка другой судьбы, и все последующие годы их совместной жизни превратились в войну за эту самую судьбу. Сначала – в едва заметную, но после…

Первые пять лет после возвращения с Терры-ноль их на серьезные задания не выпускали ни под каким видом – по здоровью. Лечиться пришлось долго и основательно, но они оба этому факту тогда только радовались – больше всего в тот период им хотелось быть дома, с женой и дочерью. Брали всякую рутину, уезжая максимум на месяц, много работали в учебке, набрали стажерскую группу. Десять лет пролетели, как один долгий и счастливый день.

Но после…

Сначала Орбели стала пропадать все чаще и чаще – то она уезжала к родителям, в Девятнадцатый Ти, то вместе с женой Ри, Марией, занималась какой-то странной благотворительностью в мирах первого уровня. Ее чем дальше, тем больше стала затягивать большая политика – игра, от которой оба они старались держаться подальше; игра, в которую против своей воли оказался в свое время втянут Ри; игра, которая безумно нравилась Марии… и Орбели, как выяснилось, тоже. В доме они жили в результате втроем, и, несмотря на то что Маден была совсем еще ребенком, дом буквально расцвел – такого мира, такого покоя он не знал уже очень давно. Для Ита и Скрипача пять лет, проведенные рядом с дочерью, были одними из самых лучших за всю жизнь: они великолепно понимали, кто она такая, и каждый день рядом с ней был для них маленьким чудом. Скрипач как-то сказал, что завидует будущему экипажу, который достанется дочери – к ней будут не просто выходить из Сети. Лететь будут, сломя голову… Надо ли говорить, что они не только не препятствовали занятиям Маден, нет, они потакали ей во всем, в чем было можно и даже в чем нельзя: например, в тринадцать она впервые попала на настоящий рабочий выход (вернулись Леон и Морис) и работала «на подхвате» вместе со взрослыми Встречающими. После этой недели Морис дал ей первое рабочее имя – Солнечная… они радовались втроем, но потом приехала Орбели и недвусмысленно дала понять, что играм пора положить конец. Хорошо хоть, пробыла недолго – после ее отбытия Маден плакала несколько дней. Она никак не ожидала от матери такого унижения, и обида ее была ужасна; душа отказывалась принять совершеннейшую несправедливость и, главное, непонятно откуда идущую черную ненависть.