Историки до сих пор не могут сговориться, как ее называть – Третья Космическая, или Четвертая, или, может, лучше Первая Межзвездная. Мы называли ее просто войной с багами, если вообще называли. Во всяком случае, историки считают, что все началось гораздо позже моего назначения в мою первую часть и погрузки на корабль. Все, что происходило до того, потом называли «пограничными инцидентами», «столкновениями патрулей» или «превентивными акциями». Но ты все равно умрешь, где бы тебя ни шлепнуло – в инциденте или на войне.

По правде сказать, солдат видит войны не больше, чем шпак, разве что маленький кусочек пространства-времени, в котором воюет сам. В остальное время он гораздо больше занят отдыхом, разными капризами сержантов, да еще – как бы спереть чего-нибудь с камбуза между принятиями пищи. Тем не менее, когда мы – Котенок Смит, Эл Дженкинс и я – присоединились к Котятам Вилли на Лунной Базе, у каждого из них на счету имелось не по одному боевому броску: они уже были солдатами, в отличие от нас. Правда, над нами не шутили, как обычно над новенькими, а сержанты и капралы казались подозрительно мягкими в обращении – после рассчитанной неприязни наших инструкторов.

Вскоре мы обнаружили, что это мягкое обращение просто имеет в виду, что мы пока никто и нас даже пробирать нечего, пока мы не докажем в броске – настоящем броске, – что способны заменить тех, настоящих «котят», которые дрались и погибли и чьи места мы сейчас не по чину нагло занимаем.

Подумать только, как же зелен я был! Пока «Вэлли Фордж» оставался на Лунной Базе, я раз наткнулся на командира полувзвода; он только что собрался в увольнение и был одет по полной форме. В мочке левого уха у него была серьга – отлично сработанный крошечный золотой череп, а под ним вместо обычных скрещенных костей, как на древнем «Веселом Роджере», – целая вязанка золотых крошечных косточек, слишком мелких, чтобы их можно было сосчитать.

Дома я часто носил серьги или еще какие-нибудь украшения, когда шел на свидание. У меня были просто прекрасные клипсы с рубинами, большими, как ноготь моего мизинца, принадлежавшие еще маминому деду. Драгоценности мне нравились, но все такое пришлось оставить дома. Однако вот же штука, которую отлично можно носить с формой! Уши мои проколоты не были – мама не одобряла такого украшательства у мальчиков, – но можно заказать ювелиру и клипсу… деньги от подъемных еще оставались, и надо было их на что-то потратить, пока не испортились.

– Ух, сержант! Где вы достали такую серьгу? Просто здорово!

Он не стал смеяться надо мной, даже не улыбнулся.

– Что, нравится?

– Еще бы!

Обычное золото вместо с галунами и кантами формы смотрелось даже лучше всяких драгоценных камней. Я подумал, что лучше заказать пару с обычными скрещенными костями вместо этой нелепицы внизу.

– А в гарнизонную лавку их завозят?

– Нет, в здешней лавке их не продают. – Он добавил: – И во всяком случае, надеюсь, здесь ты этого не достанешь. Но я тебе вот что скажу – когда прибудем в такое место, где ты сможешь добыть их, я уж позабочусь, чтобы ты не прохлопал. Это я тебе обещаю.

– Ух, спасибо вам!

– Что ты, не стоит.

После я видел еще такие черепа – только костей в связках было у кого больше, у кого меньше. Я догадался, что это было украшение, разрешенное к ношению с формой, – по крайней мере в увольнении. А потом и мне представилась возможность «прикупить» себе такое – и очень скоро, – но я нашел, что цена этой простенькой безделушки слишком уж высока.

Это была операция «Багхауз», или Первая Битва на Клендату, как назвали ее потом историки, – сразу после того, как был сметен с лица земли Буэнос-Айрес. Вот тут только «суслики» заметили, что что-то происходит, ведь на самом деле те, кто никогда не бывал в пространстве, не верят в иные планеты, несмотря на всю астрономию, – по крайней мере в глубине души. Я и сам не верил, хотя космосом увлекался чуть не с пеленок.