– Девонька! Тьфу ты, забыл совсем!

Руки его замелькали, передавая сообщение.

Наташа выдохнула. Ее отпустило. Она расслабилась.

– Ты как? – спросил у нее мужчина.

В ответ Наташа тоже замелькала руками, что-то проговорив на русском, как назывался ее родной язык, в отличие от общеземного, который владыка уже худо-бедно понимал.

– Добро. Передам. Главное – живая!

И, еще раз окинув темных недобрым взором, мужчина отключился.

– Это кто? – поинтересовался владыка.

– Это? – подняла на него синий спокойный взгляд женщина. – Это мой сосед.

Темные воины сами активно пользовались языком жестов, поэтому соседа оценили.

– Луре еще будет угодно с кем-то поговорить? – уточнил начальник службы безопасности.

– С детьми, – выдохнула женщина.

Владыка напрягся. Вот это было самое сложное – заставить поверить мать, которая интуитивно чувствует своих детей, в то, чего на самом деле нет. Но его охватил азарт. Все равно все будет, как он пожелает.

Лир Ро’Карси набрал номер.

– Да, – глухо откликнулась зареванная девчушка лет восемнадцати, очень похожая на землянку.

Увидела женщину и пронзительно закричала:

– Мама! Мамочка!!!

Все увидели, как к девушке бежит мальчишка приблизительно того же возраста.

Дальше плакали все трое. На мостик влетел лекарь, шипящий, как потревоженная змея. Он наорал на всех: и на маму, и на детей. Заставил луру выпить успокоительное. Сообщил детям, что нервничать уважаемой пациентке нельзя. Что все живы – и пусть радуются. Но спокойнее.

На этом сеанс связи закончился.

Наташа посидела, вытирая слезы, потом сказала:

– Я могу вас попросить самостоятельно договориться с моим начальством? После этого сеанса связи они будут понимать, что вы говорите от моего имени.

– Конечно, – кивнул владыка Ра’хард. – Как вам будет угодно.

В тренировочном зале те темные, которым было время заниматься военной подготовкой, занимались ею очень старательно, не обращая никакого внимания на пасмурного лицом владыку, присоединившегося к тренировке отряда штурмовиков отряда «Нарак».

После разминки на спаррингах бойцы элитного боевого подразделения почувствовали себя мальчиками для битья. И не потому, что поддавались или были слабыми. Нет. Просто сегодня владыка считывал действия любого темного с такой легкостью, будто сам их перед этим и внушал.

– Ты что творишь, брат?

Владыка поднял глаза на Ру’Рара. Тот отметил, что глаза Ра’Харда поблекли и стали… какими-то неживыми.

– Все, что мне остается в данной обстановке, – тихо отозвался он.

– Ты думаешь, что сможешь обманывать ее вечность?

– Что бы ты сделал на моем месте? В подобных условиях?

– Не знаю. Но нельзя поступать с нею как с врагом. Нельзя так поступать с женщиной. С матерью.

– Что ты предлагаешь? – спросил владыка.

Сержант промолчал.

– И я должен был честно ей сказать, как только она очнулась: «Здравствуй. Ты моя э’тили, я это понял, как только увидел тебя в реанимационной капсуле, обгоревшую, с ненавистью в глазах. И да… Мужчина, которого ты вызывала вчера, как запасной канал связи, – он мертв. Участвовал в обороне Марса. Видимо, как и ты. И твой сын…»

Владыка запнулся.

– Э’тили? – выдохнул молочный брат и присел рядом. Казалось, он не слышал больше ни слова из того, что говорил претемный. – Ты хочешь сказать, что землянка и есть та, с кем в мудрости непогрешимой связала тебя Мать-Тьма?

Претемный кивнул.

– И что теперь?

– Я делаю то, что я делаю. И жду.

– А она точно понимает, чего ты от нее ждешь? Почему-то мне кажется, что наших традиций она не знает.

– Конечно, не знает, – невесело усмехнулся лур. – Но я все равно жду от нее первого шага.