Ну и еще кто-то – от «Правды», «Известий». И конечно, контролирующие московские товарищи, куда без них?

– Минутная готовность!

В бункере сразу установилась полная тишина. Хотя эта команда значила всего лишь, что до поворота ключа на старт осталась минута.

– Ключ на старт!

Главный конструктор отдал приказ – и сам, лично повернул ключ. Запускающий процесс подготовки к старту в автоматическом режиме.

– Протяжка один!

Включились самописцы, чертящие графики телеметрии с ракеты на бумажных лентах. После эту функцию возьмет на себя электроника – да и сейчас, магнитофоны наличествовали и не бездействовали! – но никто не решился отказаться от старой доброй системы регистрации, результат которой можно прочесть без всякой аппаратуры и в папку подшить.

– Продувка!

В топливопроводы двигателей ракеты пошел азот, вытесняя пары топлива, окислителя – все, что могло там оказаться и внести диссонанс в рассчитанный процесс.

– Протяжка два!

Аналогично первой – но телеметрия со стартового комплекса.

– Ключ на дренаж!

Закрываются дренажные клапаны, через которые до того жидкий кислород испарялся в атмосферу, с белыми клубами у дюз. Также прекращение подкачки кислорода в баки – для компенсации этих потерь.

– Земля-борт!

Отходит кабель-заправочная мачта. Ракета полностью переходит на автономное питание.

– Пуск!

Топливо и окислитель идут в камеры сгорания. Внешне никак не видно, ни на телеэкранах, ни в перископ (как на подводной лодке), в который смотрел сейчас сам Главный. Но операторы доложили показания индикаторов – все в норме!

– Зажигание! Предварительная!

Из дюз вырвалось пламя. Если бы кто-то оказался наверху и рядом с ракетой, то услышал бы что-то подобное шуму водопада. Но ракета еще не трогалась с места: «предварительная» означала лишь малую тягу, должную показать, что двигатели работают правильно.

– Промежуточная! Главная! Подъем!

– Есть отрыв!

Датчики показали исчезновение весовой нагрузки на стартовый стол. Под тяжестью противовесов, раскрылись и отвалились в стороны поддерживающие опоры. И тридцатиметровая башня ракеты пошла ввысь, сначала медленно, затем все быстрее!

– Десять секунд – полет нормальный.

– Двадцать секунд – полет нормальный.

– Тридцать секунд…

Главный конструктор молчал. У американцев взрывы в большинстве были уже после старта. Самая вероятная и частая причина – пульсации давления в камерах сгорания, вызывающие автоколебания в трубопроводах, да просто в корпусе, в несущих конструкциях ракеты. Дальше – лопнувшая трубка, шланг или клапан, или короткое замыкание – и обеспечен отказ управления или грандиозный фейерверк. У нас эта проблема была осознана с самого начала, с ней успешно боролись – как особыми мерами уменьшая сами пульсации, так и амортизируя важные узлы. Но все же – даже на костях иногда выпадают две шестерки.

– Есть отделение блоков первой ступени!

– Первая ступень отделилась!

– Вторая – в штатном режиме.

То есть боковые блоки, выработав топливо, отделились и падают в пустыню. Работает центральный двигатель, он же вторая ступень. Вероятность аварии осталась – но уменьшилась в разы! Ну еще минута!

– Объект на орбите! Телеметрия устойчивая.

– Есть сигнал! «Оркестр» играет!

Тот спутник передавал лишь сигнал «бип-бип», который, однако, помимо пропагандистской нагрузки, нес еще и исследовательскую – телеграфный режим на УКВ могли принимать даже любительские приемники, и информация о слышимости была полезна для изучения свойств ионосферы (мешающей прохождению радиоволн в других диапазонах). Здесь же (воспользовавшись уже упомянутым повышением полезной нагрузки, и более совершенными источниками питания) было решено пропагандистский эффект усилить и углубить. И спутник должен был не пищать, а петь – однотонный сигнал был оставлен лишь как аварийный, если не сработает основная аппаратура, передающая на землю записанную мелодию.