Джун словно читал мысли спутницы.

– Портовые ведьмы, – объяснил он на ходу, – зарабатывают предсказанием погоды – главной причиной как удачного, так и неудачного плаванья. А за дополнительную – и весьма существенную – плату могут подкорректировать направление ветра или количество осадков. Так что недостатка в клиентах у них нет.

– Неплохо устроились, – хмыкнула Тана. – Сначала прогнозируют приближение штормового фронта, потом предлагают его разогнать! И почему люди верят этим синоптикам-ворожеям?..

Джун как-то странно посмотрел на неё, но промолчал.

Они беспрепятственно поднялись на крыльцо и постучались. Дверь открыл лысый дворецкий, скорее злой, чем чопорный, как можно было бы ожидать. Плащ монаха, в который куталась Тана, и особенно чёрная сплошная маска заставили брови старика недоумённо взлететь, отчего хмурая физиономия несколько оживилась.

Дворецкий даже не поздоровался, а Джун не стал представляться – видимо, церемонии здесь не требовались. Повинуясь скупому кивку лысой головы, дескать, проходите, посетители двинулись по коридору вглубь дома, откуда сквозь раздвинутые портьеры лился яркий свет. Джун без колебаний шагнул в арочный проём.

– Проходите-проходите, гости дороги-ие… – пропел кокетливый голосок, – … и неожиданные! – добавил он же, когда следом вошла Тана.

Она огляделась. Большая комната была обставлена в лучших мещанских традициях: ковры от стены до стены, стеклянные шкафы с фарфором и хрусталём, пышные букеты в пузатых вазах, несколько лакированных столиков, покрытых кружевными салфетками, и, разумеется, диванчики – мягкие, низкие, заваленные подушками. А на них в самых вальяжных позах раскинулись четыре девицы. Шикарные, надо сказать, девицы: распущенные волосы ниже пояса, ноги от ушей, брови вразлёт, глаза в пол-лица – точь-в-точь сексапильные ведьмочки с обложек тёмного фэнтези, которым Тана зачитывалась до восьмого класса. Наряды соответствовали тому же стилю: груди вываливались из корсажей, бёдра белели в разрезах узких юбок, на запястьях и щиколотках манко поблёскивали браслеты.