— Да разве это жизнь! — тяжело вздохнула Варная, топчась на пороге. — Ты молодая, у тебя всё впереди, а я...

Её измождённый вид говорил о многом, как и наличие синяков и ссадин. Могу только догадываться, что ей приходится переносить от мужского населения замка. Они стараниями хозяина всегда чувствовали своё преимущество над слабым полом и вседозволенность. Все женщины вокруг были похожи одна на другую: уставшие, побитые, с пустым равнодушным взглядом. Не желая попасть в немилость, они умели закрывать глаза и уши, только чтобы их лишний раз не тронули. Или многочисленных непонятно от кого рождённых отпрысков.

И только Варная не была равнодушной. Возможно потому, что боги не подарили ей детей, всю материнскую любовь отдала мне.

— Нет-нет, без тебя я никуда не пойду! — замотала головой, сорвала с крючка плащ поварихи и кинула женщине. — Либо мы идём вместе, либо остаёмся.

Из коридора раздался громкий топот ног, и я воскликнула:

— Ну!

Решимость и вызов вспыхнули в серых глазах, Варная схватила меня за руку, и мы побежали к запасным воротам, которыми пользовалась прислуга. К счастью, во дворе было много телег, которые прибыли накануне с данью от земледельцев, и мы незаметно пробрались к воротам. Казалось, удача на нашей стороне. Пришлось выбежать на открытое место, и тут же нам в спину прилетело:

— Стоять! Кому сказано!

Я обернулась и увидела на крыльце взбешённого Тормута, огромной силы мужика, служившего у сина палачом и правой рукой. Его кулаки, размером с мою голову, сжимались и разжимались, выдавая злость и раздражение. Вот уж кто горевал о смерти хозяина, так это его ручной пёс.

Не нужно было мне оглядываться, потому что я споткнулась и полетела вниз, едва не пропахав носом землю. Вовремя подставила узелок с вещами. Капюшон откинулся, показывая моё лицо, и воздух огласил грозный рык.

— А ну, иди сюда, тварь! Сейчас ты за всё заплатишь!

Захотелось спросить, за что я должна платить, ведь лично ему ничего плохого я в жизни не сделала, как, впрочем, и никому другому. Но время было неподходящее, а язык вообще от страха к нёбу прилип. Не добавляли спокойствия и другие угрозы, намекающие, что перед смертью я всё-таки познаю настоящего мужика, и если повезёт не умереть сразу — даже нескольких.

Это придало мне ускорение, и я вскочила.

— Беги в лес, — бросила Варная. — Я постараюсь задержать его.

— Нет!

— Давай, Али. Борись за нас обеих. — её глаза сверкнули решимостью, когда женщина встала на выходе из ворот. И вдруг я увидела, как летит в нашу сторону острый предмет и вонзается в спину Варнаи, вырывая из груди удивлённый хрип. Сразу узнала самонаводящийся нож, один из созданных мной артефактов. И такая злость на меня нашла, что не раздумывая выхватила его из спины оседающей женщины и метнула навстречу своему врагу. Жаль, что практики совсем у меня не было, да и сил тоже: я попала лишь в бедро. Зато на полную рукоять.

Проверять самочувствие Тормута не было желания, потому что эта лишь временная задержка. Подхватив узелок и подол платья, чтобы не запутаться, я побежала вниз по холму, навстречу лесу.

— Я тебя найду, тварь! Схватить её!

А вот последний приказ заставил меня ускориться, потому что никто не смел ослушаться палача. Не знаю, откуда во мне взялась сила и выносливость, не иначе как от ошеломляющего запаха свободы. Но бежала я до тех, пока не забралась в самую глушь, непролазную чащу. Хорошо, что маленький рост не мешал огибать ветки и пролезать под стволами упавших деревьев.

Наконец, силы покинули меня. В боку кололо, горло болело от сухости, изо рта вырывался судорожный хрип. Я сползла к подножью какого-то дерева и прикрыла глаза. Несмотря на своё состояние, я никогда ещё не была такой живой и счастливой. Листья под пальцами казались мягкой периной, терпкий лесной воздух — наипрекраснейшим ароматом, трели птиц — лучшей музыкой, которую слышала. Единственное, что омрачало настроение — это потеря Варнаи. Вспоминая её, тихо плакала, прощаясь с приёмной матерью. Она показала мне, что в жизни есть любовь. С другой стороны, я уверена, что женщина на пути к Светлой и больше не будет служить развлечением нашим мучителям, да покарает Темнейший их души. Одного уже забрал, надеюсь, придёт очередь и за другими.