– Квак и сказано – в кваттачменте.

Лягушка вытряхнула из своего горлового мешка два измызганных, покрытых слоем тины и грязи фирменных билета на бланках лепестков кувшинки. Барсукот взял один и брезгливо протёр хвостом.

– Авиаперевозчик «Аистиный клин». Из Дальнего Леса в Дальнее Редколесье. Класс комфорта… Тут пятно как раз где указан класс. Не могу отчистить.

– Почему билеты такие грязные? – Барсук Старший взял второй лепесток кувшинки и потёр лапой. – У меня тоже не видно класс.

– А квак? Квакие ко мне претензии? Я никвак не виновата, это проблемы соединения у африканских квак! квакш. У них горловые мешки квак! дыряк! квакие всегда дырявые. Класс был квак! первак! Первый квак! Но раз он заквакан, значит, вы летите эконом кваком!

– Лучше бы Сорока принесла нам билеты на хвосте, – разочарованно пробормотал Барсукот. – Я слышал, что у «Аистиного клина» экономкласс ужасен. Там не разрешают включать блаженство, выпускать когти, не дают бесплатную валериану, нельзя брать багаж…

– Но это же смерти подобно! – воскликнул Гриф.

– Вот именно, а ещё там запрещено сворачиваться клубком! – добавил Барсукот.

– Я не про «Аистиный клин», я про саму поездку. – Клюв Стервятника задрожал. – Барсук Старший, оттуда не возвращаются.

– Принесу-ка я вам «Пни-Колоды» от заведения, – сказал койот Йот. – Это будет прощальный ужин. Ну, раз вы не вернётесь… Два «Пня» за пятый столик! – завопил Йот.

– Почему только два? – глухо спросила Барбара.

Её усики нервно подёргивались, шерсть на лбу лоснилась от напряжения.

– «Пень-Колода» – сытное блюдо, двух вам хватит на всю компа…

– Я не про «Пни-Колоды». Я про билеты. Почему билетов только два?

– Может быть, африканские квакши потеряли третий билет? – предположил Барсукот. – Может быть, пошлём Сороку его найти и подобрать?

– Никвакого третьего биквака не было! – возмутилась лягуха. – Суперквакша… то есть Супермыкша к нам прикваттачила только два лепестквака. Это командиквака для двоих.

– И кто же эти двое? – Барбара посмотрела в глаза Барсуку Старшему. – Кого из нас ты берёшь с собой, папа? Меня или Барсукота?

– Как он мог? Как он мог так со мной поступить?! – голос Барбары сорвался. Слёзы и дождь текли по её усам, заливали шёлковую шерсть на груди. – Почему он выбрал тебя? Ведь ты ему не родной! Я ничтожество, в этом дело, да, Барсукот? Я плохой Барсук Полиции Дальнего Леса? Меня взяли на работу из жалости?

Грянул гром: Небесный Медведь снова злился на своего Медвежонка.

– Вовсе нет, Барбара. – Барсукот хотел погладить её по мокрой спине, но она отстранилась. – Барсук Старший оставляет тебя здесь за главную. Это очень большое доверие. И большая ответственность. А вот мне он доверяет куда меньше. Он считает меня слишком порывистым, импульсивным. И поэтому хочет держать меня при себе. Понимаешь? Чтобы я здесь один не наворотил каких-нибудь глупостей.

– Это он тебе так сказал? – с надеждой спросила Барбара.

– Да, – соврал Барсукот и покосился на окно бара «Сучок», на сутулый силуэт Барсука Старшего, склонившегося над бокалом мухито. – Он именно так и сказал.

– Но когда он это успел сказать? – недоверчиво уточнила Барбара.

– Когда ты выбежала из бара. Прежде чем я пошёл тебя догонять.

– Я буду так скучать по тебе, Барсукот! – Барбара обняла его, прижалась своей мокрой шерстью к его мокрой шерсти.

– Я тоже, Барбара.

– Но ведь ты же вернёшься, правда? Вы ведь оба вернётесь? Не погибнете там, в саванне?

– Не погибнем, – пообещал Барсукот.

– Хорошо. А когда ты вернёшься, мы сразу с тобой поженимся, правда?