— Тетя Эни! — ко мне летит Тоби и машет мертвой мышью за хвостик. — Покушать!

20. Глава 20. Деритесь, но не до смерти

— Мыши вкусные, — уговаривает меня Тоби и помахивает мертвой тушкой передо мной, а я кутаюсь в простыню и жмусь к спинке к кровати. Оглядывается на Ленуту, которая с улыбкой наблюдает за сыном. — Мам, скажи.

— Он не отстанет, — та смеется, глядя на меня.

— Это особенность всех оборотней? — едва слышно спрашиваю я.

— Да, — отвечает она и широко улыбается.

— Мне ее накормить, как ты кормила меня? — Тоби хмурится.

— Это как? — с опаской спрашиваю я.

— Пережевать и срыгнуть, — невозмутимо отвечает Ленута, а я в изумлении моргаю.

— Ладно… — шепчу я. — Я сама…

Вызываю в голове видение волчьих лап, хвоста и пушистой задницы. По телу пробегает болезненная судорога, и мои девичьи руки обрастают мехом. Отвратительное и жуткое зрелище. Несколько секунд, и я сижу на простынях ворчливой волчицей.

— Ешь! — Тоби с восторгом подкидывает мышь.

Я не успеваю сообразить, как я раскрываю пасть, клацаю зубами и проглатываю целиком хвостатую тушку. Тоби восторженно хлопает в ладоши, а я облизываю его сладенькое и пухлое лицо. И обалдеть, как приятно возюкать огромным влажным языком по бархатной коже!

Тоби со смехом падает на спину, и я самозабвенно вылизываю его шею и плечи. Какой прелестный мальчик, какой пупсик! Фыркаю ему в ухо. Он хохочет, и кладу ему на грудь морду. Гладит по шее, и я вздыхаю:

— Это же ужас какой-то. У меня есть хвост.

— И надо сказать, что у тебя очаровательный хвост, — смеется Ленута и садится на край кровати. — И знаешь, все-таки обращенные другие. Я вот по бабушке это еще заметила, но теперь точно вижу, что вы иные.

— Это забавно, но то, что я какая-то не такая, я слышала еще будучи человеком, — обиженно облизываю нос.

— Мне тоже это говорили, — в комнату с веником и совком входит Лира. Сердито подбоченивается. — Знаешь, чего говорили?

В любопытстве навострив уши, кошу на нее взгляд.

— Что я дурная и дикая, — презрительно кривится, — и что нормального мужика не найду себе. И ведь были правы, сволочи, но им стоило меня предупредить, что за мной явится черт мохнатый.

Цыкает и сметает осколки, в гневе буркнув:

— Спасибо, хоть не трое.

— Но ты же дедушку любишь, — Ленута мягко улыбается.

— Люблю, — распрямляется и грозит ей веником, — заставил же полюбить! И как не влюбиться в того, кто медведя на твоих глазах порешил, а после его сердце к ногам кинул. Здоровый, злющий, весь в крови и глаза горят! И зубищи свои скалит, а я думаю, если сейчас не помру, то точно замуж пойду за него. И скучаю я по тому времени.

Ленута расплывается в мечтательной улыбке, а Лира шипит:

— Тогда он не болтал так много. Сейчас как пристанет со своими разговорами и все, хоть убегай в лес.

— Но не убегаешь же, — Ленута хмыкает.

— А так было бы у меня еще два мужа, — Лира щурится, — они бы друг друга терзали философскими беседами под луной, куда катится этот мир.

— Думается мне, что они бы все втроем упрямо вовлекали в вас в свои беседы, — невесело усмехаюсь я, а Тоби лезет пальцами ко мне в пасть.

— Это в том случае, если бы они не поубивали друг друга, — Лира пожимает плечами и выходит. — Очень надеюсь, что наши мальчики смогут на охоте сдержать себя. — Ладно, рыжего не жалко…

Я возмущенно рычу ей вслед, а она хрипло посмеивается из коридора:

— Купилась… Рыжего оставим. Тогда в расход пустим белого?

Мой рык нарастает, и теперь смеется Ленута и мнет мое ухо:

— Да шутит она, шутит.

— А я бы хотел себе трех пап, — сонно отзывается Тоби.