— Да чтоб вас, — зажмуриваюсь, выдыхаю и встаю.

Эмиль бессовестно опускает взгляд на мою голую грудь.

— Раз я волчица, то ко мне не надо относиться с уважением и прислушиваться к тому, чего я хочу?

— Во-первых, ты хочешь показать мне пузико, — Эмиль поднимает насмешливые глаза, — а, во-вторых, я тут из нас двоих Альфа. И решения принимаю я.

— Тут в твоем доме есть еще два Альфы, если что…

И мне интересно, почему пришел только Эмиль. Где Адам и Мартин? Чего ждут?

— Верно, — зло щурится. — И они тоже погостят у меня.

Нехорошее предчувствие поднимается в груди. Я и три мужика в одном доме? Да тут не надо быть ясновидящей, чтобы понять, что меня ждет. И я чую возбуждение Эмиля, который делает ко мне бесшумный шаг, вглядываясь в глаза:

— Знаешь, Эни, с тобой много проблем.

— Ты на меня тут ответственность не перекидывай, — отступаю.

— Мартин был готов убить Адама на его земле, но его дедуля, оказывается, еще в хорошей форме, — делает еще один шаг. — И я прекрасно понимаю это желание вырвать кадык не только Черношкурому, но и Мартину. Зверь в каждом из нас желает твою волчицу. Если до этого момента мы могли отойти в сторону, то теперь нет. И это сложная ситуация может в любой момент перерасти в смертельную грызню, а после схлестнутся наши стаи из-за мести, из-за желания власти, из-за лесов.

— Браслеты, — натыкаюсь на кровать и бочком обхожу ее.

— Чтобы утихомирить Зверя, он должен получить желаемое, — глаза Эмиля вспыхивают желтым огнем. — Ты должна нас примирить, Эни.

— И что-то подсказывает мне, что “мирись-мирись и больше не дерись” не сработает? — отступаю к окну, а Эмиль прет на меня разъяренным буйволом.

— Ты отдалась ему, Эни, — урчит он, а я прячусь за тяжелую штору.

Сгребает в объятия и шепчет в губы сквозь плотную ткань:

— Отдашься и нам, Эни… Мы должны вкусить тебя, утолить голод, удовлетворить зверя, а иначе быть беде в наших лесах.

— Браслеты… Может, вас отпустит?

— Не сработали они, Эни, — тихо чеканит каждое слово Эмиль. — Ты их сгрызла.

— Что? — в изумлении охаю я, и он сквозь шторы затыкает рот рычащим поцелуем.

Ткань намокает от нашей слюны, и у меня пропускает удар и учащает бег. Гардина тихо поскрипывает над моей головой, и Эмиль отстраняется. Я хватаю ртом воздух, и голова кружится.

— Мы на охоту, Эни, — от шепота Эмиля мне жарко. — И ты нас дождешься. Это приказ.

— Наш приказ, — раздается мрачный и низкий голос Мартина.

Эмиль отстраняется и отступает, а я выглядываю из-за шторы. Хмурые Мартин и Адам стоят у двери и исподлобья буравят меня недобрыми взглядами. Ни намека на влюбленность в их звериных глазах. Только вожделение, желание задоминировать и запереть где-нибудь в подвале.

— А что будет после примирения? — задаю я тихий и резонный вопрос.

Разворачиваются и молча выходят, обрастая густой шерстью. Оскорблена и я, и волчица, которая желает возмущенно повыть им вслед и позвать обратно.

— Вы сами не знаете, что будет дальше, да? — выскакиваю в коридор, и три волка с предостерегающими оскалами оглядываются.

Нет, они на меня не кинутся. Я это точно знаю, но могут сорваться друг на друге, если я посмею их спровоцировать. И я хочу толкнуть их к агрессии, но против моего злого умысла бунтует волчья половина. И я согласна с ней, что дразнить и бесить оборотней — подло и не в моем характере.

Встряхивают ушами и кидаются вниз по лестнице, с хмурой досадой порыкивая друг на друга. И, что, мне действительно сидеть и ждать? Сколько раз я порывалась сбежать? Может, мне сменить тактику и не сопротивляться?