— Адаму лес достался от его отца, — старик скрипит в злобе зубами, — а его отцу от меня.

— Что?!

— Дед я Адама, милая, — с легким безумием улыбается. — Этот остолоп моей крови. Внучок мой. Говнюк мелкий.

— Не такой уж мелкий…

— Для меня всегда будет мелким говнюком, — делает ко мне шаг. — Его идея с браслетами?

— Нет… его друзей…

— Рыжего и белого? — сжимает кулаки.

Молча киваю, а волчица пригибает морду к земле и яростно машет хвостом.

— И они тоже говнюки, — в негодовании урчит старик. — Особенно рыжий. Все у него в роду рыжие и мудаки…

Вероятно, я сейчас не в силах даже сбежать от старика, который ко всему прочему оказался дедулей Адама.

— А… — я неловкой улыбаюсь, — то самый дедушка, который в свое время утащил женщину из курятника? Да? Тот самый?

— Все было по согласию, — старик фыркает.

— Так это он у вас научился таскать девок?! — возмущенно рявкаю я.

— Я не таскал! — щериться на меня. — Вот дура, а! Никого не крал!

— Врете! — делаю шаг к нему и вглядываюсь в глаза. — Украл! Мне всё рассказала ваша внучка! Ленута!

— Да много она знает, — самодовольно хмыкает и деловито поглаживает бороду, — все было по великой лунной любви. И всё тут.

— Было бы неплохо узнать мнение другой стороны, — сердито усмехаюсь я, — но вы, наверное, свели ее в могилу своей лунной любовью.

— Ах ты… мелкая белка! — шипит старик и хватает меня за ухо. — Невоспитанная мерзавка! А ну, пошли!

Ухо горит от стальной хватки узловатых пальцев. Старик тащит меня за собой, игнорируя мои попытки отбиться от него.

— Адам! — взвизгиваю я. — Тут твой дедушка! Адам!

— Ну надо же… — хрипло смеется, — а теперь мы просим помощи у злого черного волка! Женщины!

— Да отпустите вы меня!

Призрачная волчица прыжками сопровождает нас, и совершенно не волнует, что безумный старик тащит меня через колючие кусты в неизвестном направлении.

— Покричи погромче, — ехидно советует старик. — А то, Адам, похоже, глуховат. И в его-то возрасте!

Мы ныряем в черные тени, и он выталкивает меня на лунную опушку к скромной хижине, на крыльце которой сидит седовласая старушка в белой сорочке и перебирает в корзинке камушки.

— Лира! — возмущенно гаркает старик. — Скажи этой дряни, что никто тебя насильно не крал.

— А как ты меня украл? — старушка отвлекается от камушков и поднимает желтый взгляд.

— По любви! — прихрамывая шагает к крыльцу и разводит руками в стороны, — а как иначе-то?

— Тогда я тебе вилами в живот тоже по большой любви, — пожимает плечами.

— Вот! — старик разворачивается ко мне и грозит пальцем. — Все было по любви!

Устало и неуклюже садится рядом с Лирой и чешет бороду, сердито глядя на меня:

— Молодые и глупые.

— Кого это ты привел? — Лира окидывает меня подозрительным взором.

— Да вот должна родиться, — похрустывает шеей и указывает скрюченным пальцем на волчицу, что наматывает круги по опушке.

— Я их не вижу, Сизэр, — в негодовании смотрит на старика. — Какая она?

— Резвая, — Сизэр внимательно следит за волчицей, которая падает набок, высунув язык, — чуток дурная.

— Как и все оборотни, — цыкает Лира и откладывает белый круглый камушек в сторону.

— Знаешь, что Адам со своими дружками задумал? — жалуется Сизэр, потрясая перед ее меланхоличным лицом скрюченным пальцем.

— С белым и рыжим? — Лира хмурится.

— Угу, — кивает Сизэр.

— Что?

— Надеть на нее браслеты Отверженных, — приближает свое бородатое и морщинистое к ее.

— Сами бы они не додумались до такого. Кто-то их надоумил, — гневно шепчет Лира.

Две пары горящих желтым огнем глаз прожигают меня яростью.

— Кто?! — одновременно гаркают они.