Вадим, утирая лицо остатками рубашки, не смотрел на меня. Оставив небольшую щель и не захлопнув дверь, наблюдал за мелькающими пейзажами.

— Где ты одежду прячешь? Разориться можно…

— Нигде. Стараюсь раздеваться перед… — Вадим наконец-то взглянул на меня, — ну, перед обращением.

— Ты обращаешься в тигра?

— Догадливая.

Сложно было не догадаться. В природе существуют полосатые собаки, но в моей недолгой практике они не попадались. А вот полосатых кошек — полно. И еще уши, круглые. Расспросы о дедушке. Он ведь амурских тигров защищал.

— Вспомнила?

— Странно, но я всегда думала, что это один из рассказов дедушки. Сказка.

— Нет, это не сказка.

— Мне было пять лет, когда мама сильно заболела. Папа уехал в командировку и вернуться не мог. Меня отправили к дедушке. Помню, как долго-долго, почти как сейчас, я ехала в поезде зимой куда-то далеко. Все такое смазанное, зыбкое. Но вот сторожка очень хорошо запала мне в память. Там всегда было тепло, пахло травами и дымом. Дедушка наливал чай, бублики давал…

— Хорошее воспоминание.

— Я помню и буран. И как к сторожке забрел белый тигр. Дедушка ушел с утра, его не было, а я не испугалась. Бросилась к этому могучему зверю. Весь снег вокруг него пропитался кровью, — подняв голову, посмотрела на Вадима. — Я зажимала тигру рану, пока дедушка не вернулся. Кровь все текла, текла…

— Забавно, что ты помнишь все именно так.

Вадим выдохнул и повернулся ко мне лицом. Выпрямившись, мужчина расправил плечи и, кажется, испытал облегчение. Я и сама была рада, что все прекратилось на какое-то время. Если до этого мне приходили в голову мысли о том, что нужно бежать, то сейчас, с каждой минутой, уверенность в этом таяла.

В вагоне было грязно и сыро. Скрестив руки на груди, сунула ладони под мышки. Вадим подошел к мотоциклу и поднял его, откатил в угол. Затем достал чистую рубашку с коротким рукавом и натянул ее на себя, быстро застегивая пуговицы. Мне холодно, а мужчине хоть бы хны!

— Ты помнишь это иначе?

— Да. Помню, как ублюдки поджидали меня в засаде и как выстрелили три раза в упор. А вот как добрался до вас… Сколько я тогда брел по лесу? Не запомнил ваших лиц, но запахи…

— Все сильнее ощущаю себя куском мяса.

— Очень аппетитного, поверь, — Вадим недобро на меня взглянул, отчего у меня по коже мурашки поползли. — Теперь даже моя шкура не так ценна, как твоя.

На это я ничего не сказала. Только прислонилась к стенке и зажмурилась. Хотелось бы поспать, но не получалось.

Ощущение мужского пальца на моей губе прошибло током. Распахнув глаза, уставилась на Вадима. Тот сидел на корточках рядом со мной и смотрел на меня исподлобья. Я сглотнула и сжалась в комок. Вадим вновь провел по моей губе, затем коснулся пальцами щеки, будто что-то вытирал. С содроганием смотрела, как он поднес свои пальцы ко рту и облизнул их:

— Кровь.

— Что?

Вытянув рукава, принялась тереть лицо. Мерзость какая! На мне их кровь. На лице. На губах. Тошнота подкатила резкой волной.

— Я думал, что ты крови не боишься.

— Не в таком количестве, и не тогда, когда она на моем лице!

Тяжелая куртка легла на меня, обдав пряной волной воздуха. Вздрогнув, я натянула ее до самого подбородка. Вадим продолжал сидеть передо мной и гипнотизировать взглядом.

— Так тебя не в первый раз пытаются убить… Живучий ты.

— Я всегда кому-то мешаю, но это моя работа.

— Вызывать желание убить? — едко переспросила и чуть расслабилась, потому что страх отступил, и я немного согрелась. — Или что?

— Нет, все немного проще.

Вадим нагло уселся рядом. От него шел такой жар, что я с трудом удержалась от желания прижаться к мужчине. Поджав ноги и спрятав их под курткой, я искоса наблюдала Вадимом.