– Почему же не на исторический? – хмыкнула Рада.

– Одно другому не мешает, – рассмеялся он.

– Это как посмотреть, – возразила Рада и окинула всех присутствующих долгим взглядом. – А Серафим куда подевался?

– Сбежал, – весело заявил Данила. – Говорит, ему тут даже днем страшно. Боится дед призраков.

– И я жуть как боюсь, – прошептала Даша. – Но ведь днем их не бывает?

– Их вообще не бывает, – отрезала Рада.

– А это вопрос спорный, – протянул Алексей.

– Советую всем верующим в привидения ночью идти на постой в деревню.

Рада насмешливо посмотрела на Алексея и пошла к центральному входу в усадьбу. Данила и Даша с тоской посмотрели ей вслед. Им, конечно, тоже хотелось бы осмотреть старый господский дом, а не махать тряпками и швабрами в неказистой пристройке, но делать было нечего – им пришлось заняться тем, что потребовало начальство.

Алексей же снова последовал за Радой и, увидев, что та никак не могла совладать с заевшим замком, безмолвно забрал у нее связку ключей, отодвинул Раду в сторону и, присев перед дверью на корточки, начал борьбу с проржавевшим запором.

Уже через минуту он с ним справился и распахнул дверь. От ее скрипа у Рады по спине пробежал холодок. Кажется, именно эту дверь она видела во сне. Да и крыльцо было точно такое же – полукруглое, огороженное балюстрадой со столбиками, на которых виднелись трещины и плесень…

1780 год

Княжна Елена расхаживала по полукруглому крыльцу, меряя его шагами. Утро было свежее, и девушка зябко куталась в пуховую шаль. Она напряженно глядела вдаль, высматривая знакомую фигуру. Рассвет только-только забрезжил, а потому ночные тени еще не совсем рассеялись, скрадывая очертания деревьев, статуй, что стояли вдоль дорожки, ведущей к крыльцу, и самой Елены, проснувшейся спозаранку и украдкой вышедшей из дома.

Мужскую фигуру она заметила сразу, стоило только человеку ступить на широкую дорогу в конце липовой рощи.

Елена тут же подхватила юбки, соскочила с крыльца и поспешила навстречу молодому мужчине. Он тоже заметил ее и ускорил шаг.

– Алёшенька, ты пришел, – прошептала Елена и замерла в полуметре от него.

– Пришел, барышня. – Алексей опустил глаза, неловко переминаясь с ноги на ногу, и пробормотал: – Не надо бы нам видеться, Еленушка.

– Знаю, что не надо, но и дня не могу без тебя.

Елена шагнула к Алексею, и он порывисто обнял ее, спрятал лицо в ее светлых волосах, вдохнул их цветочный аромат, от которого закружилась голова и гулко забилось сердце.

– Не нужно нам больше встречаться, Елена Павловна. Узнает ваш батюшка, меня со свету сживет.

– Но почему? – Она подняла на него огромные глаза, которые даже в сумерках раннего утра сияли от непролитых, но близко подступивших слез.

– Вы – барышня, княжья дочь. А я – кузнец.

– Но ты же свободный, – возражала Елена. – И родился свободным.

– А толку? Отец крепостным был, выкупился да помер. Долго ли мне на свободе гулять?

– Ты же мастер, Алёшенька. У тебя руки золотые. К тебе со всей округи съезжаются мастерством твоим полюбоваться да выпросить твоих изделий. И батюшка мой тебя ценит. Вон какой ты нам забор сковал и ворота!

– Ценить-то ценит, но разве он отдаст тебя за меня, Еленушка? – Алексей провел ладонью по ее щеке и, наклонившись, нежно коснулся губами лба Елены. – Возвращайтесь в дом, Елена Павловна, а то, не ровен час, кто увидит нас.

– Ну что ты меня Еленой Павловной кличешь, Алёшенька! – со слезами проговорила она.

– Не буду, милая, не буду Еленой Павловной называть, только бегите в дом скорее.

– Я пойду, – закивала она. – Пойду. Только вечером, в полночь, я буду тебя ждать в беседке.