Меня душил счастливый смех, и я дал ему волю. Напряжению этих дней нужен был выход, и я хохотал, не обращая внимания на удивленные взгляды марьячи, официантов и посетителей ресторанчика – и не мог остановиться.

Вика жива!

Дьявол с ними, с деньгами, ушедшими неизвестно кому! Можно считать, я купил на них свою прежнюю жизнь, и это самая лучшая сделка в моей жизни!

И лишь когда водопад истерического хохота иссяк, я обратил внимание на Зои. Она лихорадочно что-то писала в своем телефоне…

- Кому ты пишешь?

Она не ответила.

- Я спрашиваю, кому ты пишешь?!

- Неважно, милый, - резко бросила она, отрываясь от телефона. – Уже всё.

- Что всё?

- Какое тебе дело? – улыбнулась Зои. – Пей, ешь, веселись. Мы же за этим сюда пришли.

В моей груди, словно медведь в берлоге, заворочалась глухая ярость.

- А ты не слишком много берешь на себя, девочка?

Глаза Зои прищурились, рот приоткрылся. За полными, сочными, алыми губами сверкнули белоснежные зубы.

- Нет, милый. Я взяла на себя лишь контроль над нашим с тобой счастьем. Так что позволь мне довести дело до конца.

Глава 14

Иван

Вика напоминала мне брошенного котенка, которого каждый в мире, окружавшем ее, норовил обидеть.

А однажды решил убить.

Избавиться от существа, раздражающего своим фактом своего существования.

Некоторые принимают это как данность: каждый день в мире убивают много бездомных котят и беззащитных людей. Печальный факт, узнав о котором, многие предпочтут его поскорее забыть.

Вычеркнуть из своей жизни.

Заретушировать в сознании до состояния пустоты.

И когда рядом будут убивать кого-то, человек с такой установкой просто пройдет мимо, тут же забыв об увиденном, которое находится вне его привычной орбиты.

Возможно, это и правильно.

Есть твоя жизнь – вот и живи ее, не пересекаясь с чужим негативом, от которого лишь одни проблемы. Весь мир не обнимешь, всех котят не защитишь, каждому несчастному не протянешь руку помощи. К тому же не факт, что твою протянутую руку не оттолкнут, или не сломают. Жестокая правда жизни…

Но это не моя правда.

Я не умею быть правильным, удобным, таким, как все. Никогда не стремился жить так, как нужно не мне. Неудобный я человек для многих…

Что ж, это проблема многих.

Но не моя.

И когда я увидел, что в молодую женщину направлена рука с заточкой, думал не долго.

И сделал то, что нужно.

- Кому нужно? – наверно спросит правильный человек.

- Мне, - отвечу я.

Потому, что я не могу жить иначе.

А потом началась неожиданная жизнь. Я ухаживал за этой девочкой в те дни, когда она была без сознания – мыл, носил на руках когда это было необходимо, кормил через зонд как велел доктор. Потом, когда она пришла в сознание, то ни разу не спросила, как она жила и выжила, будучи в беспамятстве. Возможно, ей это просто не пришло в голову. Ну и отлично. Есть вещи, о которых лучше молчать.

И, что говорить - она была красива.

Но это была не хищная привлекательность светской дивы или дорогой модели с взглядом и телом, натренированными под запросы фотокамеры. Вика была хороша своей искренней непосредственностью, беззащитностью, открытым взглядом фиалковых глаз, в которых плескалось обманутое доверие к этому жестокому миру.

А еще она очень мило спала, свернувшись комочком и обняв скомканный плед, словно любимую собаку. Никогда не считал себя сентиментальным, но впервые увидев, как она спит, не сдержал улыбки. Я уж думал, что разучился улыбаться. И спасибо Вике за то, что я вспомнил, как это делается. Значит, еще что-то человеческое во мне осталось.

Но расслабляться было нельзя.

Я ни на минуту не забывал почему мы оказались здесь, в этом лесу. И ежедневно готовился к тому, что однажды нас найдут те, кто хорошо постарался, но так и не смог выполнить свое задание. Теперь они однозначно будут умнее и осторожнее.