А я раздражаюсь ещё сильнее.

— А ты почему такой? — повторяю за ним с вызовом, стараясь перекрыть рычание кофемолки. — Заботливый, предупредительный.

Он опять пожимает плечами.

— Ты же сама сказала, что профессиональное. — Оглядывается и невинно приподняв брови, предлагает: — Если тебя смущает, можешь пока что-нибудь поесть приготовить.

— Кашку сварить? — уточняю ехидно.

— Да хоть бы и кашку, — легко соглашается Рома. — Я не против.

Уверен, что я просто прикалываюсь, и можно на моё сердитое шипение не обращать внимания.

— Не надо мне кофе. Я уже пила, — заявляю и вытаскиваю из сушилки глубокую стеклянную миску.

Овсяные хлопья у меня есть, насыпаю их, заливаю молоком, чуть-чуть соли, немного сахара.

— Изюм добавлять?

Рома удивлённо вскидывается, на секунду забывает про свою турку.

— А ты, что, реально…

— А ты думал, что один на свете такой благородный филантроп?

— Нет, но…

— Так добавлять? — перебиваю безжалостно. — Здесь ещё осталось немножко.

— Ну, если не жалко, добавляй.

— Представляешь, не жалко.

Я высыпаю из пакетика остатки изюма. Вообще-то можно ещё цукаты, порезанную курагу и чернослив, но у меня их сейчас точно нет. Ставлю миску в микроволновку, включаю таймер и жму на «Старт».

Рома с любопытством косится в мою сторону. Или с насторожённостью? Вычисляет не успела ли я ему между делом подсыпать в еду отраву или, на крайний случай, мощное слабительное. Но со мной всегда так: умные мысли приходят слишком поздно. А если честно — да никогда я не скачусь до подобных глупостей!

Невидящим взглядом слежу, как вращается миска, когда сбоку опять прилетает:

— Так что у тебя действительно случилось?

11. Глава 10

Женя

Микроволновка сигнализирует тройным резким писком, что блюдо готово. Вынимаю кашу и ставлю на стол: «Овсянка, сэр!» Но вслух произношу не это, а совсем другое:

— Мама у меня случилась.

— В смысле?

На мгновенье замираю возле стола. Решаю не просто уйти или остаться. Я ведь не только кофе уже выпила, но и позавтракала. Скорее размышляю — а может, и правда рассказать?

Раз подруги слишком заняты, мама — не вариант, а Рома… Он же мне в принципе никто, всё равно что случайный попутчик в поезде дальнего следования. А ведь считается, что именно с такими людьми лучше всего разговаривать по душам, делиться секретами и сомнениями. Их не касается, поэтому они не предвзяты и тоже предельно честны и искренни в своём мнении.

Какой смысл стесняться, если, когда поезд остановится на нужной станции, мы покинем вагон, разойдёмся в разные стороны и не встретимся больше никогда?

Хотя с Ромой мы, конечно, не едем, а живём в одной квартире, и вряд ли время нашего совместного пути ограничится парой дней. Но я ж и не собираюсь слишком с ним откровенничать, а в том, что я говорю, нет ничего особенного.

— Она мне жениха нашла. Богатого.

Рома устраивается за столом перед миской с кашей, делает большой глоток кофе из чашки и интересуется с недоумением:

— Так чего ты не радуешься? Он старый и страшный?

— Не видела ещё, — докладываю я. — Но мама уверяет, что молодой и симпатичный.

Прежде, чем тоже усесться, наливаю себе чай, нахожу пачку печенья в одном из ящиков. Не смотреть же просто, как он ест, пока мы разговариваем.

— Тогда, в чём проблема? — опять философски вопрошает Рома, заедая слова кашей. — Не до такой степени богат, как ты хотела?

Шутит, ага. Но в интонациях ни осуждения, ни неприязни, ни желания зацепить или обидеть. Так, чуть-чуть иронии. И я снисходительно фыркаю.

— Да плевать мне на его богатство. — Но почти сразу исправляюсь: —  Ну… то есть… по мне так, наоборот, в этом ничего хорошего. Слишком много претензий и условностей. И всему требуется соответствовать.