Последнее слово мой босс выговаривает с таким трудом, как будто признаваться кому-то в своих страхах - это невероятная сложность.
Я прикрываю глаза и всего на одно мгновение позволяю себе насладиться кольцом его надёжных и таких искушающих объятий.
- Нельзя защитить от всего на свете... - шепчу ему в грудь.
Делаю глубокий вдох и сама уже не понимаю смысл своих слов. Они вдруг становятся неважными и далёкими... потому что мужской запах заполняет мои ноздри... и безумно волнует, будоража самые запретные и тайные желания.
- Не будем о грустном, - тихо говорит Царевичев, и я чувствую прикосновение его губ к своим волосам на макушке. - Так что, побег отменяется? Остаёшься?
- Да, - коротко отвечаю я и с усилием отстраняюсь от него, чтобы отойти подальше. - Всё нормально, Артём. Я уже успокоилась.
С некоторой заминкой, но босс всё же разжимает свои руки. Однако его взгляд не отрывается от меня ни на секунду. Так же, как и я не уверена в его разводе, так и он сомневается, что я не сбегу.
Господи, как же хочется снова вернуться к нему, прижаться к сильной груди и признаться: «Я люблю тебя, Артём». Но нельзя... нельзя... потому что я так не могу. Уважение к себе потерять очень легко, а восстановить гораздо труднее.
Ведь это признание - прямая и короткая дорога в его постель прямо сегодня, здесь и сейчас. Я чувствую это каждой своей клеточкой.
Стоим и молчим оба. Я смотрю в пол, а мой босс - на меня.
- Почему твой отец так сильно пьёт? - нарушает наконец тишину Царевичев.
До чего же он проницателен... Сразу заметил, как я напряжена и мгновенно сменил тему на более безопасную.
- Папа... - я на секунду задумываюсь. - Папа просто несчастный человек. Он неплохой... но слабый. Безответственный. И в некотором смысле, пожалуй, даже талантливый, только рисует всякую гадость. Хоррор, как сейчас принято это называть... Ну и его картины никто не покупает, вот он и расстраивается постоянно. Сначала рисует, потом получает отказы и пьет. А потом по новой...
За окном большой гостиной внезапно раздается сердитый женский крик.
- Да чтоб вас..! - орет Ангелина и добавляет к своей фразе пару крепких словечек, однозначно не для детских ушей.
Мы с Царевичевым переглядываемся и, не сговариваясь, одновременно срываемся с места.
Во дворе перед особняком застаем довольно комичное зрелище. Красавица-блондинка стоит на садовой дорожке в своем серебристо-белом платье, гневно взирая на хихикающих детей. А по ее подолу некрасивыми кляксами пестрят следы от пулек с краской.
Похоже, на беду Ангелине, Костя решил именно сегодня опробовать новый набор для детского пейнтбола.
- Как теперь эту гадость с платья вывести?! - истерит она.
- Можно отдать в химчистку, - советую я издали.
- Да пошла ты! Нашлась тут самая ум...
- Ангелина, угомонись, - резко осаждает ее босс, подходя к Косте с Настей, чтобы забрать у них игрушечные пистолеты. - Уверен, в твоём гардеробе полно других платьев.
Она впивается в него сузившимися глазами, готовая вот-вот зашипеть, как рассерженная кошка... но всё же умудряется задавить свою истерику на корню в считанные мгновения. Ну да, разве ж можно столько усилий по налаживанию отношений загубить мимолётным всплеском эмоций.
- Ладно, - неохотно бросает Ангелина. - Ты прав, милый. Мне нужно срочно переодеться и ехать на первый показ...
- Уже устроилась на работу?
- Тимур был рад, что я решила сотрудничать с его агентством... Что ж, я побежала. Ещё увидимся.
Когда она проходит мимо меня, направляясь по дорожке к высоким монолитным воротам, то вдруг спотыкается. То, что это сделано специально, я понимаю в следующую секунду, услышав ее ненавидящие слова, сказанные вполголоса: