Мари покивала.

- Так и быть. Уговорил. Нельзя дискредитировать царскую семью.

- Спасибо. Я знал, что ты настоящий друг.

Ее ладони опять гладили мое лицо. Я обжигался о дрожащие губы своим ртом. Мари не отвечала на поцелуи, но я чувствовал, что ей хочется. Иначе, зачем ее пальцы запутались в моих волосах?

- Мари, поцелуй меня, пожалуйста.

Тихий стон сорвался с губ. Она отбросила мои  руки, отстранилась. Я уже подумал, что сейчас отхвачу оплеуху за наглость, но она мягко толкнула меня, заставляя откинуться на спинку дивана. Через секунду Мари, перекинув ногу, оседлала меня сверху. Я весь затрясся, прижимая ее к себе крепче.

Боже, да. Это идеально. Она идеальна.

Ее пальчики опять легли на мое лицо. Кажется, ей нравилась щетина. Хорошо, что я поленился бриться. Мари наклонялась то слева, то справа, ловила мой рот своими губами, прикусывая, проводила языком, то нежно, то жадно. Дразнила меня. Или себя?

 Я застонал не в силах больше терпеть эти дразнящие касания, прижался к ее губам, раздвигая их, делая поцелуй глубже. Она впустила меня. Наши языки сплетались в каком-то бешеном ритме. Кто его задавал? Я? Или она? Голова шла кругом, я понимал, что не смогу остановиться. Я хочу ее всю. Руки тут же скользнули под свитер, и я не сдержал стона, ощутив ее бархатную горячую кожу. Мари выгнулась мне навстречу, прижимаясь крепче, провоцируя на более смелые ласки.

Она запрокинула голову, забрала у меня губы и хватала воздух ртом большими глотками. Я склонился к ее шее, нашел губами пульсирующую венку, а пальцами стал поглаживать спину. Мари содрогалась от каждого моего касания.

- Андрей, остановись. Так нельзя, - зашептала она.

- Кто нам запретит это? Можно, Мари. Все можно.

Я опять накрыл ее губы своими, запрещая думать обо всем кроме поцелуя.

Справа раздался отвратительный треск. Мы оба вздрогнули, прерывая поцелуй. Телефон.

Зачем ей домашний телефон? Что за пережиток прошлого?

- Автоответчик, - тихо сказала Мари, заставляя меня повернуть голову, провела языком по чувствительной коже за ухом.

Телефон издал еще два противных сигнала и голос Мари попросил оставить сообщение.

- Марьяша, ты дома? – услышал я мужчину на там конце провода.

Она застонала, опять стала меня целовать. Еще яростнее, чем раньше.

- Никого нету, - прошептала Мари мне в губы.

Я с радостью кивнул, продолжая поцелуй.

- Марьяша, я знаю, что ты дома, сними трубку, - повторил наш третий лишний. Голос был глубокий и властный. Подобные интонации любил использовать мой батюшка по поводу и без.

- И ни черта ты не знаешь... – пробормотала Мари.

Меня начинал раздражать незримый свидетель. Кевин? Хотя вряд ли. Не вязался у меня сильный глубокий баритон с образом бывшего бойфренда, который нарисовала Мари.

Сама она не сдавалась, усиленно игнорируя звонящего.

- Марианна Владимировна Юсупова, если не ответишь, я завтра же прилечу в Лондон. Не посмотрю, что ты уже девица, выпорю как...

- Вот дерьмо, - Мари вскочила, схватила трубку.

- Пап, не надо никуда прилетать... Извини, - последнее  она сказала беззвучно, одними губами, обращаясь ко мне.

Папа.

 У меня отлегло. Сейчас поговорят, и мы продолжим ровно оттуда, где нас так грубо прервали.

8. Глава 8. Папа - это все

Мари

- Нет, я не собираюсь возвращаться в колледж. Мне нравится в «Гео». Да это именно то, что я хотела, - в миллионный раз говорила я отцу.

Он всю жизнь знал, что для меня лучше и, разумеется, настаивал на этом лучшем. Больная нестабильная мать и мой юный возраст играли ему на руку, позволяя диктовать условия. Я перманентно ненавидела отца, пока училась в Смольном по его велению. Мне претили правила этого заведения. Я ненавидела униформу и лекции по этикету. Я была обречена на служение царской семье после такого завидного образования.