За пару часов обувь моя бессовестно промокла, поэтому, когда я оказался на пороге усадьбы, вокруг меня растеклась лужа, а ботинки так отвратительно захлюпали, что звук походил на поросячье хрюканье.

Нас встретила дочь доктора. Она появилась словно из ниоткуда, кинулась отцу навстречу. Юная, совсем ещё дитя, девушка летела легко, точно птичка, и голубые ленты в каштановых волосах развевались за ней хвостом.

Она вдруг заметила меня, застыла – всё так же изумлённо, напуганно, словно птаха, впервые вылетевшая из гнезда, и детское милое выражение лица тут же смылось, она встала ровно, сцепила пальцы рук, поджала губы, в общем сделалась очень серьёзной.

– Клара, – улыбнулся доктор, – познакомься с Микаэль Белорецкий, мой новый друг. Он приехал к нам в Великолесье изучать фольклор.

Клара грациозно, со всей старательностью провинциальной барышни, что пытается подражать столичным модницам, сделала реверанс. Я так же официально поклонился и поцеловал её руку. Ах, как она засмущалась, маска строгости быстро с неё слетела.

Клара спросила меня о фольклоре, поэтому пришлось объяснить, чем я занимаюсь:

– Я собираю сказки, легенды, мифы и песни. Пишу научную работу по фольклору Ратиславской империи.

Её большие голубые глаза стали точно блюдца.

– Про лесную нечисть?

Стоит отметить, её произношение значительно лучше, чем у отца. Очевидно, девушка выросла уже в Ратиславии.

– Про лесную нечисть тоже, – подтвердил я, не в силах сдержать улыбки. – И про речную, и про полевую, и про домовую.

После мы с ней много чего ещё обсудили. Чем больше я рассказываю этой чудесной девушке о своей работе, тем ярче загораются её глаза. Ох, какое же это удовольствие – видеть, что моё дело интересно другим. Возможно, она станет моей добровольной помощницей в этой работе. Ходить одному по незнакомым деревням скучно, да и местные жители лучше могут знать, к кому обратиться.

Она расспрашивает обо всём с такой же жадностью, что я видел у других своих однокурсников. В этот огонь нельзя не влюбиться, так он зажигает сердца.

Сразу при встрече Клара попросила рассказать о нечистой силе, и я пообещал рассказать всё, что знаю, если только она пожелает.

– Пожелаю! – горячо воскликнула Клара. – Когда?

– Клара, – вздохнул доктор, – Микаэль после долгой дороги из столицы. Ты только взгляни, как он продрогнуть и промокнуть. Ему нужен отдых.

– И горячий обед, – раздался голос от лестницы.

Я оглянулся и потерял дар речи. Пожалуй, я не посмею описать всех чувств своих в письме Лёше, хотя обещал ему рассказывать обо всём, что увижу, и особенно о красивых женщинах. Но он точно высмеет меня и скажет, что я совсем закопался в своих книгах и не вижу девиц – столичных, модных, нарядных девиц, – раз так отреагировал на неё.

Но дело не в одежде. И не в облике. В глазах: тёмных, спокойных, манящих. В полных губах, изогнутых в насмешливой высокомерной улыбке. Не жеманной, не горделивой, как у тех же столичных барышень. Строгое тёмное платье, декольте, целомудренно прикрытое белым платком, но в лице, в походке было нечто дикое, опасное, точно у лесного зверя.

– Настасья Васильевна, – доктор легко поклонился, – рад видеть в добрьём здравии.

– И я рада, что вы вернулись, Густав Карлович. – Она окинула доктора мимолётным взглядом и снова обратилась ко мне: – А вы, значит, Михаил?

– Михаил Андреевич Белорецкий, – представился я на ратиславский манер. – Студент Белградского Императорского университета.

– Не разболеться бы вам, Михаил Андреевич, – она ступала, покачивая пышной юбкой. – В наших краях, на болотах, легко подхватить опасную хворь. Местные мужчины носят сапоги до самых колен, а вы в таких лёгких ботинках. Здесь, увы, нет мостовых, как в Новом Белграде.