На это супруг, менее склонный к бесплодным стенаниям и молитвам, резонно заметил:

– Не нас одних постигло такое горе, и не мы одни живем в Чарльз-Тауне, дорогая.

Он был прав: двухлетняя война опустошила многие поселки Южной Каролины, вынудив людей переселиться туда, где хотя бы можно было не опасаться, что завтра на пороге дома объявятся размалеванные с ног до головы дикари, потрясая томагавками. Миссис Гиллс, однако, эти слова не утешили.

Пираты заперли вход в бухту и захватили один за другим несколько торговых кораблей, которые угораздило прибыть в колонию именно в эти дни. Затем живописная толпа вооруженных до зубов головорезов с дикими криками и стрельбой в воздух высадилась на берег. Чернобородому даже не пришлось штурмовать форт. Он приказал взять в заложники именитых граждан Чарльз-Тауна и пригрозил повесить их на главной площади города, если хоть один выстрел будет произведен в сторону мирно настроенных джентльменов удачи. Эти гуманные доводы заставили губернатора и его малочисленный гарнизон капитулировать без боя.

Разумеется, участь обитателей Чарльз-Тауна могла быть намного печальнее. Иногда при штурме других колоний пираты творили такие зверства, что рассказывать о них без содрогания не могли даже сильные духом мужчины, однако жить в ожидании того, что сегодня или завтра кровожадные головорезы могут ворваться в твой дом, оказалось не менее страшно.

Жители Чарльз-Тауна, словно испуганные овцы, беспомощные и униженные, оказались в абсолютной зависимости от злой воли и прихотей одного из самых известных в Вест-Индии морских разбойников. Им оставалось лишь одно: сдаться на милость победителя и ждать, когда он решит их участь.

Пираты между тем бросили якорь на рейде Чарльз-Тауна, блокировав тем самым вход и выход из бухты. Они стояли на виду у города, но далеко за пределами досягаемости пушек форта. В ловушке оказалось восемь купеческих кораблей, готовых к выходу в открытое море, однако ни один из капитанов этих посудин не был столь безрассудным, чтобы пойти на прорыв. Их печальный опыт неопровержимо доказывал, что от морских разбойников просто так не скрыться. Часть негоциантов бросилась к губернатору с требованием решительных действий, однако тот присоединился к партии скрещенных рук, составлявшей в городе большинство. Мало кто из горожан готов был выступить с оружием в руках против морских дьяволов Чернобородого.

Семьи моряков молились и не спали ночами, ожидая, что завтрашний день принесет беду, а сами моряки, мрачные и растерянные, пропивали остатки жалованья в портовых питейных заведениях.

Именно один из них накануне поведал Чарли, что вскоре Чернобородый пришлет в город парламентеров с условиями, которые нужно будет выполнить, чтобы пираты отпустили заложников и покинули Чарльз-Таун.

«Наверное, – подумал Чарли, глядя на двух залихватского вида визитеров, – это они и есть».

– Здра-а-авствуйте, господа! – обратился к пиратам Беккет, подобострастно улыбаясь и кланяясь. – Рад приветствовать вас в «Фальконере»! Чем могу быть полезен?

Чарли вдруг понял, что не знает, кто ему в большей степени отвратителен – грабители, нагло явившиеся в один из лучших трактиров Чарльз-Тауна, или его хозяин, готовый перед ними лебезить и унижаться.

Пираты переглянулись.

– Ямайский ром есть? – спросил тот, что помоложе.

– Обижаете! – воскликнул Беккет. – У меня все есть, и только лучшее!

– Так неси быстрее, – хмыкнул старший. – Охота горло промочить.

Беккет так красноречиво взглянул на своего слугу, что Чарли вихрем помчался в кладовую. Судя по поведению дорогих гостей, о плате за выпивку с их стороны не могло быть и речи, даже если они ухитрятся уничтожить весь полугодовой запас. Принимая во внимание все, что ему было известно о морских разбойниках, такой подвиг на ниве поглощения крепких напитков не казался юноше чем-то невозможным.