— Ну наконец-то! А ты чего в таком виде? — прямо с порога сшибает меня с ног напор Богдана Алексеевича.

Хлопаю ресницами недоуменно. Я позвонила в дверь его квартиры ровно в три, как он и назначил. А на работу вообще приехала заранее: получила инструкции, расписалась в том, что их получила, переоделась в форму — про неё в инструкции строго-настрого прописано — и поднялась по служебной лестнице на четвёртый этаж. Что его не устраивает?

— Это форма работника консьерж-сервиса, находиться в «Созвездии» я могу только по форме, — объясняю, одновременно показывая скульптору экран телефона со светящимся табло времени.

Богдан Алексеевич закатывает глаза, как какая-нибудь гламурная фифа, а не взрослый дядька.

— Хорошо, что у меня есть гардеробная! — продолжает удивлять заявлениями. — А то ведь в таком виде ты все дело завалишь. И пошевеливайся! У нас мало времени!

Скульптор тянет меня через порог в квартиру и буквально тащит в одну из комнат. А там! Там у него действительно гардеробная. Женская. Смотрю с подозрением, но вот обвинить Вязьмина в любви к переодеваниям не выходит. Размеры у нарядов разные, только он ни в один не влезет.

— Так… так… — проходит скульптор между рядами стоек и начинает перебирать вешалки. — Вот! — останавливается на маленьком чёрном платье. — Вот это надевай быстро и выходи, буду дальше над тобой работать. Тебе через тридцать минут надо быть на подземном паркинге.

Боже, что происходит-то? Я ничего не понимаю!

— Стоп, Богдан Алексеевич! Минутку! Я пока опущу вопрос «зачем?» и напомню, что вы наняли меня натурщицей. Так в заявке прописано. Я не имею права ходить по дому в обычной одежде, да и вообще в принципе ходить с неясными целями. Что, по-вашему, я должна сказать начальству, если вдруг меня спросят: какого, Рита, чёрта, ты заявилась на парковку в коктейльном дизайнерском платье?

— Дерьмо! — с чувством ругается Вязьмин и лезет в карман за телефоном. — Васька, дуй сюда! — рявкает в трубку и тут же убирает аппарат. — Тогда переходим к плану «Б». Волосы хоть распусти.

— И не подумаю! — упираюсь я. — Теперь пришло время того самого вопроса: зачем?

Скульптор тяжко вздыхает и удосуживается объяснить:

— Я все рассчитал. В пятнадцать тридцать Гриша вернётся в «Созвездие» — он уже в дороге...

— Вы что, за ним следите? — выдыхаю я и руку к груди прикладываю.

По-моему, это уже совсем зашквар. Бедный Гесс.

— Конечно, слежу! А как иначе? — не смущается сталкер и будто удивляется моему глупому вопросу. — Не перебивай. Так вот… сейчас вы с Васькой — это мой водитель — поедете как будто в магазин, а потом вернётесь одновременно с Гришей, там ты его в лифте и поймаешь.

— В лимузине в магазин поедем? — пищу.

Не то чтобы меня больше всего волновало, на какой машине я должна изобразить поездку, я просто в шоке от коварства скульптора и его стремительных решений, поэтому мелю чушь.

— Да зачем? На «Феррари» езжайте, — совершенно не понимает моего состояния Вязьмин. — И купи что-то тяжёлое! Гришка джентльмен, он обязательно кинется тебе помогать. А начальству своему скажешь, что я отправил тебя за… Не знаю, придумай зачем, но оно мне потребовалось для вдохновения. А?! Как тебе план? Разве я не гений?

Сто процентов гений! Злобный и порочный. Вот не повезло-то мне вляпаться.

— Хорошо, — бурчу угрюмо.

— Волосы-то распусти, — возвращается к моей внешности Вязьмин, критически её оглядев. — Раз с одеждой пока не выйдет, ударим по другим козырям.

Я нехотя распускаю пучок. Точно знаю: не сделаю сама — Богдан Алексеевич мне поможет. Встряхиваю волосами. Вернее, я осуждающе качаю головой, но выглядит это, как будто я волосы поправляю. Сказать ничего не успеваю, потому что раздаётся звонок в дверь. Это водитель. Скульптор быстренько ставит перед ним задачу и выставляет нас за порог. Мы молча с Василием переглядываемся и спешим в служебный лифт. На часах пятнадцать часов двенадцать минут.