− И это тоже разумно. Гм, но я уже чую тут подвох, − усмехнулся Морис. – Так что такого там нашлось в этих ячейках?

− Ты правильно чуешь, но обо всём по порядку, − Виго ещё понизил голос. – На три ячейки владельцев найти так и не смогли, и их вскрыл мейстер Фуэнтес в присутствии комиссии, в которую входили, в том числе, мой отец и герцог Дельгадо. В одной были письма и немного украшений какой-то дамы, умершей в Старом Свете, а вот две других были записаны на человека по имени Стефан Агриоль.

− И кто это? – спросил Морис, прищурившись. – Тебе он знаком?

— Я не знаю, кто этот Агриоль, и мейстер Сальвадор тоже не знает. Всеми делами сейфовых комнат занимался лично покойный Фуэнтес, и мейстер Сальвадор не знает подробностей, тем более арендован сейф был двенадцать лет назад. Но, если подумать, Агриоль – каджунская фамилия, − принялся рассуждать Виго, − можно поискать записи в архиве или поспрашивать у родственников мой матери, благо, они ещё живут где-то на Руж Аньес и могут знать, кто это такие. Каджуны помнят каждую семью, переселившуюся сюда с севера после Трехдневной битвы.

− Да чёрт с ним, с Агриолем! Так что было в ячейке? – нетерпеливо спросил Морис.

− А, да, в ячейке нашлась шкатулка, в которой было несколько украшений и золотая статуэтка, оказавшаяся футляром для невиданной красоты бриллианта. Угадай, какого?

− Это и было Сердце Ангела?! – воскликнул Морис, хлопнул рукой по перилам, и тут же перешёл на шёпот. – Так вот, откуда оно взялось!

− Да. Именно так. Всё, найденное в ячейке, включили в опись, под которой, кстати, подписался дон Диего – он был в этой комиссии.

− Так-так… − Морис нахмурил лоб, сунул руки в карманы и, посмотрев на Виго, подытожил: − Выходит, дон Диего соврал, когда сказал, что не знает, откуда этот бриллиант?

− Выходит, соврал, − кивнул Виго. − И не просто соврал. Я своими глазами видел его подпись под этой описью. Сальвадор мне её показал.

− Любопытно… Хм… И зачем он соврал? Ведь ты рано или поздно узнал бы об этом всё равно.

− К этому вопросу мы ещё вернёмся, потому что есть ещё кое-что, − продолжил Виго свой рассказ. – В другой ячейке этого Агриоля нашлись какие-то бумаги, их содержимого Сальвадор не знает, в описи они фигурируют как «Дневник». Но именно из этих бумаг стало известно об этом бриллианте и его свойствах. Что это камень бессмертия. И поскольку ценность найденного в ячейке была очень велика, то по уставу банка для продажи объявили анонимный аукцион. Весть разлетелась мгновенно. И участники аукциона, а ими сразу же оказались все гранды, включая самого Дельгадо и моего отца, написали предложенные ими суммы на чеках и вложили их в специальные конверты, так, чтобы никто не знал предложений друг друга. А затем, в присутствии всех участников, конверты вскрыли. И оказалось, что сумма, предложенная моим отцом, была самой высокой. Просто неприлично высокой, но всего на пять эскудо больше той, что предложил герцог Беласко. Главного казначея от этой новости чуть удар не хватил и он всё бормотал, что это подстроено. И подпись дона Диего, как члена комиссии, стоит под итогами этого аукциона. Бумаги, кстати, и всё остальное, что там было, тоже перешло к отцу. И отец в тот же день выплатил все деньги, чтобы забрать свою покупку.

− Значит, дон Диего знал о том, откуда взялся этот камень, знал участников аукциона, знал о бумагах, и, скорее всего, их читал, и ломал тут перед тобой комедию?

− Всё верно, − согласился Виго, − Дон Диего не только знал, он ещё и участвовал в этом аукционе как покупатель! Но, естественно, проиграл. Он ведёт свою игру и охотится за этим камнем наравне со всеми остальными. Я в этом почти уверен. И теперь я почти уверен, что это с его благословения донна Виолетта подливает в микстуры отца отраву. Как тебе такой мотив?