Наконец в самом низу он нашёл переписанную помощником нотариуса копию завещания и, вытащив её, протянул сеньору Виго.

− Я сразу не обратил на это внимания, но теперь, когда я знаю об обстоятельствах куда больше, вот это мне кажется весьма любопытным. Посмотри на дату. Тебе не кажется она странной?

Сеньор Виго взглянул в конец документа. Рядом фамилией отца стояла дата − завещание было составлено в конце этого лета.

− Странно ли то, что мой отец вдруг, ни с того ни с сего, не будучи больным или при смерти, решил составить новое завещание? Да, Морис, ты умеешь вселить в человека сомнения, − сеньор Виго усмехнулся и добавил, возвращая сыщику листок: − А ещё странно то, что отец почти всё имущество отписал именно мне. И кстати, когда я говорил с Изабель, она мне сказала, что стала видеть в доме призраков. Какие-то тени, вроде тех, что видели я и Лив. А ещё она сказала, что всё это началось ближе к концу лета. «Как и всё плохое в этом доме». Вот её точные слова. И в это же время отец пишет новое завещание, в котором вспоминает меня – своего блудного сына, ну не странно ли?

Морис аккуратно сложил листок в папку и подытожил:

− И если мы взглянем на старое завещание, то поймём, кого дон Алехандро исключил из него или чью долю сильно уменьшил. И вот к этим людям нужно будет присмотреться повнимательнее.

− Ты прав. И пока мы это выясняем, я думаю, нам не стоит никому говорить о том, что мы сегодня здесь узнали. А вот лекарства в пузырьках, которыми пичкает отца мачеха, стоит незаметно подменить на что-то совершенно безобидное, но с тем же отвратным запахом. Теперь понятно, почему там всё пропахло лавандой! И кстати, про Изабель, я не видел её сегодня утром, а ведь с ней стоит поговорить, Морис! Она была у подвала незадолго до того, как на меня напали, и она хотела со мной поговорить. О чём? И может быть, она кого−то видела?

Сеньор Виго, достал портмоне и, вручив Эмбер деньги, отправил её в лавку купить лавандовой воды и масла, чтобы сделать безобидную замену микстурам. Когда она вернулась с покупками, сеньор Виго и Морис всё так же стояли у коляски и продолжали беседовать о различных версиях расследования.

− …и вот это тоже странно. Чупакабра убила управляющего банком Фуэнтеса, и если искать связь, то, что именно связывает Фуэнтеса, моего отца, чупакабру и шаманские штучки ольтеков? – рассуждал сеньор Виго и тут же резюмировал: − Банк «Феррер&Дельгадо», через герцога Дельгадо и его шаманское научное общество. И именно чёртов герцог привёл на фиесту эйфайра, с которым танцевала Оливия, и о котором она теперь так упорно молчит! И знаешь, вспоминая сейчас некоторые детали разговора с Изабель и донной Виолеттой, я уже начинаю думать, что это Лив могла подлить отцу в микстуру эту отраву. У неё с отцом были крайне напряжённые отношения. Она чем−то его шантажировала, и именно поэтому он не отдал её замуж за старика Феррера. Это она написала мне и попросила вернуться в Акадию, ведь я всегда ей благоволил и поддерживал. И чем тебе не мотив, Морис? Пока отец находится в бреду, у неё развязаны руки – она может делать, что захочет. А после того, как она повздорила на завтраке с доном Диего, заступаясь за эйфайров, и со мной, утверждая, что герцог Дельгадо чуть ли не агнец божий, я начинаю думать, что всё отравление затеяла она, чтобы отец не проголосовал за закон о резервации!

− Погоди, погоди, хефе! Ты делаешь выводы, основываясь на эмоциях, а не на фактах. И лишь потому, что сегодня утром сам повздорил с сеньоритой Оливией. А сыщик должен думать холодной головой, − Морис приложил палец к виску, − и основываться только на фактах. А там, где фактов недостаточно, сыщик пишет на бумажке вопрос и ищет на него ответ до тех пор, пока не выстроится чистая логическая цепочка. Без эмоций.