– Ей не нужно искать по всему миру. – Али колебался. – Ты не скрывала любви к своему человеческому дому. Ей достаточно спросить Дараявахауша, и…

– Дара ничего обо мне не знает.

За этим последовало напряженное молчание. Али отошел поодаль, заложив руки за голову, но Нари не сдвинулась со своего места. Если бы она могла, то пустила бы корни прямо на этой крыше.

Она тяжело дышала, стараясь обуздать бурлящие эмоции. В любой трудной ситуации ей всегда помогал холодный, трезвый расчет.

– Может, это не навсегда, – сказала она, пытаясь прийти к компромиссу. – Вернется магия – замечательно. Тогда и подумаем о том, чтобы ехать в Та-Нтри. А если нет? Здесь у нас есть запасной план, здесь мы будем в безопасности.

– Здесь мы всегда будем в опасности, и все вокруг нас тоже. – Он постучал пальцем по отметине на виске: – Вот из-за этого. И откуда нам знать, что Манижа не пошлет ифритов по наши души? По душу Якуба? Да я и не хочу быть в безопасности, пока в опасности мой народ и моя сестра.

– И что? Отправимся в Та-Нтри, соберем армию, чтобы развязать очередную бессмысленную войну? – Она всплеснула руками: – Али, Манижа превратила озеро в чудовище и создала яд, лишивший жизни тысячи джиннов буквально за одну ночь. Она вступила в сговор с ифритами. Нет ничего, на что она бы ни пошла, чтобы победить.

– Мы найдем способ дать им отпор!

– Такой же, как в ту ночь? – Али обернулся, услышав вызов в ее голосе, но Нари не отступала: ее слова были жестоки, но она хотела, чтобы он понял. – Сколько дэвов ты убил тогда?

В его лице проступили первые признаки гнева.

– Убитые мной дэвы были солдатами. Солдатами, которые вторглись в мой дом, убили моих друзей и намеревались истребить все мое племя.

Нари невозмутимо посмотрела на него:

– Смени «дэвов» на «джиннов», и я уверена, этими же словами успокаивал себя и Дара.

Али отшатнулся, как будто Нари дала ему пощечину.

– Я совершенно не такой, как он. Я скорее перережу себе горло, чем совершу то, что совершал он. – Он сморгнул, и гнев в его глазах сменился болью. – Он убил моего брата… Как ты можешь говорить мне такое?

– Потому что я не хочу для тебя такой судьбы! – взорвалась Нари. – И для себя не хочу! Ты напомнил мне его в ту ночь на крыше, и я… – К горлу подступила тошнота. – Я помогла тебе. Я помогла тебе убить трех дэвов. А когда я вонзила нож в грудь твоего отца, Али? Это оказалось приятно. Я испытала удовлетворение.

Сильно дрожа, Али отвернулся, пересекая крышу, как будто специально увеличивая расстояние между ними.

Она опять последовала за ним, все более отчаиваясь.

– Как же ты не понимаешь, что нам не обязательно идти на войну. Пусть думают, что мы утонули. Мы с тобой… мы пытались, слышишь? Пытались сильнее, чем другие. Мы построили больницу, и посмотри, что получилось. Дэвы напали на шафитов, шафиты напали на дэвов, твой отец был готов убивать всех подряд, но моя мать убила его раньше. Дэвабад – это смертельный капкан. Он развращает и губит каждого, кто пытается это исправить. А мы можем освободиться из него, как ты и хотел раньше. Мы вдвоем. Мы заслуживаем того, чтобы быть свободными.

Али остановился на краю крыши, тяжело дыша. И тут Нари заметила это – мимолетный проблеск соблазна в его лице. Нари был знаком этот соблазн. Она нередко замечала его в других, когда ее мишеням не хватало ума, чтобы скрыть свои эмоции, а затем использовала в своих целях. В мыслях вертелось полдюжины способов убедить его остаться, вынудить пойти у себя на поводу.

Но Али давно не был ее мишенью – он был ее другом.