– Сюда приезжает много туристов, сеньора. Они – наша индустрия номер один.
– Но на что им здесь смотреть?
Они сели в машину и проехали еще милю. Земля начала светлеть, а затем вдруг засверкала так ярко, что у Глории защипало в носу.
– Смотрите, – сказал Фахардо.
Она увидела впереди что-то сияющее, прохладное.
Озеро.
От этой картины ее одолела жажда. Ей захотелось сорвать с себя всю одежду и броситься в воду. Чем ближе подходила машина к озеру, тем более сказочным оно казалось: разраставшийся простор ультрамариновой воды, волны, нежно плещущие в белые, как кость, берега…
Дорога свернула в сторону. Озеро исчезло.
Teniente хмыкнул.
– Неплохо, а? – сказал он. – Разверните машину.
Глория развернула.
– Оглянитесь, – сказал он.
Глория нажала на газ, машина перевалила гребень дороги, и за спинами их вновь появилось озеро. Она опять развернулась и понеслась к краю воды. И увидела вместо нее солончаковую песчаную котловину, уходящую, акр за акром, к горизонту и усеянную тысячами могил. Большая их часть – с гниющими деревянными крестами, другие были голы, третьи украшены надгробиями из светлого камня. Ни ограды, ни травы, ни тяжелых ворот, ни часовни. Только могилы, помечавшие это священное место, помогавшие понять, насколько оно огромно.
– Здесь находилось озеро Агуас-Вивас, – сказал Фахардо, – однако застройщик осушил его и тем убил город. Теперь это самое большое кладбище штата.
– А что создает миражи? – спросила Глория.
– Этого никто не знает. Что-то содержащееся в песке. Люди называют их aguas muertas[32], а жители Чарронеса перенесли это название и на наш город. – Он наклонился к Глории: – Слушайте, может, вернемся? Вы отдохнете, поспите, устали же… А завтра поедем туда. Обещаю, я прямо с утра позвоню в больницу, предупрежу о нашем приезде. Будем там к восьми тридцати.
Глория устала, ей хотелось поспать, забыть о своих страхах и разочарованиях. Горе и утомление ослабили ее, сделали уязвимой, и переносить это состояние ей было больше не по силам. К тому же, если они вернутся в город, ей не придется смотреть на труп Карла сейчас.
– Поехали, – сказала она.
И, прежде чем Фахардо успел возразить, она развернула машину и повела ее к главной дороге, оглядываясь назад, чтобы увидеть, как живая синева омывает землю.
Глава девятая
Весь следующий час с четвертью Фахардо продолжал изливать псевдособолезнования, пододвигаясь между тем все ближе и ближе к Глории и даже решившись через какое-то время забросить руку поверх спинки ее сиденья. Она же, стараясь замедлить его продвижение, снова и снова спрашивала, куда ей ехать.
В конце концов он сказал:
– Доедем до нужного поворота, я вам его покажу. – И опустил ладонь на ее бедро.
– Расскажите мне о вашей жене, Teniente, – попросила она.
Фахардо засмеялся, откинулся на спинку своего сиденья и сложил руки на коленях.
– Она – чудесная женщина. О лучшей я и просить не стал бы.
И до конца поездки ничего больше не предпринимал.
Они ехали вдоль протянутой через карликовые холмы линии электропередач. Дорога начала вести себя поприличнее и привела их к форпосту, образованному заправочной станцией, винной лавочкой и почти заброшенной стоянкой жилых автофургонов. Последовавшую за ними горстку домов Глория городом не назвала бы, однако слева от дороги объявился знак, известивший ее, что она въезжает в город Хоакул.
И действительно, вскоре слева же возникла троица приземистых бетонных пародий на архитектуру. Первой была радиостанция, второй – хозяйственный магазин. Оба здания пребывали в лучшем состоянии, чем третье – клиника. Мысль о том, что именно сюда привезли перед смертью Карла, внушила Глории ужас. Проще и милосерднее было оставить его умирать при дороге.