Твардовский записал в дневнике 7 июля 1955 года:

«Фадеев то и дело задремывает на заседании. В машине: «А вот на XX съезде нас с тобой уже не изберут, и будет нам полегче (пить?)».

На XX съезде партии Фадеева избрали уже не членом ЦК, а всего лишь кандидатом.

Корней Чуковский писал: «Он был не создан для неудачничества, он так привык к роли вождя, решителя писательских судеб – что положение отставного литературного маршала для него было лютым мучением».

Но ведь после смерти Сталина в опале оказался не только Фадеев, но и, скажем, Константин Симонов, который был его заместителем в Союзе писателей и главным редактором «Литературной газеты». Но Симонов пережил потерю должности, опалу, стал много писать, обрел новую литературную славу, не менее громкую. А Фадеев ничего не написал и застрелился.

Спился? Говорят, что алкоголизм – самый медленный путь самоубийства. Фадеев вспоминал, что впервые приложился к самогону, когда был в партизанском отряде на Дальнем Востоке. Не хотел отставать от взрослых и крепких мужиков. Потом привык, уже не мог без алкоголя. Говорил так:

– Когда люди поднимаются очень высоко, там холодно и нужно выпить, спросите об этом летчиков-испытателей.

Фадеев достиг таких высот, где страшно было находиться.

Когда у Фадеева начинался запой, он прятался от врачей, но его находили. Появлялись санитарная машина и два медбрата в белых халатах – на тот случай, если бы он не пошел. Его упрятывали в кремлевскую больницу на несколько месяцев. А когда выпускали, у него на радостях опять начинался запой, и его снова укладывали.

Многие полагали, что Фадеева еще и спаивали.

9 июля 1949 года начальник Второго главного управления Министерства госбезопасности Евгений Петрович Питовранов переслал агентурное донесение своему министру Виктору Семеновичу Абакумову. Тот переслал бумагу Сталину. Агент госбезопасности излагал свой разговор с драматургом Николаем Федоровичем Погодиным о положении в Союзе писателей:

«У всех создалось впечатление, – заявил Погодин, – что Фадеев верит только Софронову. Симонов, после того как Софронов на собрании назвал его пособником космополитов, почти не вмешивается в эти дела. Фадеев же почти не бывает в Союзе.

Мне известен, например, такой факт. По возвращении из Барвихи Фадеев сказал, что надо собрать драматургов и обсудить ошибки, допущенные в пьесе «Карьера Бекетова» (пьеса Софронова. – Авт.) Тогда Софронов сделал все возможное, чтобы избежать этого. Накануне обсуждения его пьесы он приехал к Фадееву с каким-то приезжими с Дальнего Востока, оказавшимися товарищами Фадеева. Было выпито много вина, и после этого Фадеев больше не появлялся в Союзе писателей.

Ведь мы все знаем, что Фадеева надо беречь и ни в коем случае не приглашать его выпить. Это всем известно уже давно. У нас, старых писателей, создается впечатление, что Софронов в нужный момент просто спаивает Фадеева. После того случая Фадеев уже не занимался делами, а Софронов с 1 июля уехал на два месяца в отпуск».

Фадеев много лет был министром по делам литературы. И постоянно говорил, что мечтает сбросить это бремя и вернуться к творчеству. Сталин заботился о своем главном писателе, создавал ему условия для успешной творческой работы. В 1949 году это оформили постановлением политбюро:

«Принять предложение Союза советских писателей СССР о предоставлении членам Секретариата Союза, в связи с их перегруженностью организационными и общественными обязанностями, ежегодно трехмесячных творческих отпусков с сохранением заработной платы».