– И вы не верите в то, что должны сделать всё для торжества правосудия?

– Я полагаю, что в данном случае свершилось именно правосудие.

Пуаро подался вперед.

– Вы понимаете, мадам, в чем моя проблема? Должен ли я верить вам в том, что касается платка или нет? Или вы пытаетесь выгородить дочь вашей подруги?

– Ах вот в чем дело! – На ее лице появилась мрачная улыбка. – Это мое заявление, господа, очень легко проверить. Я дам вам парижский адрес людей, которые вышивают мои платки. Вам стоит только показать им этот, и они подтвердят, что сделали его по моему заказу больше года назад. Этот платок мой, господа. – Княгиня встала. – У вас есть еще вопросы ко мне?

– А ваша горничная, мадам, она узнала этот платок, когда мы показали ей его сегодня утром?

– Наверняка. А она что, посмотрела и ничего не сказала? Это только доказывает, что она тоже может быть преданной.

И, слегка наклонив голову, Драгомирова покинула вагон-ресторан.

– Вот что случилось в действительности, – негромко сказал сыщик. – Во время нашей беседы я заметил, что горничная слегка заколебалась, когда я прямо спросил ее, знает ли она, кому принадлежит платок. Она не была уверена, стоит ли признаваться в том, что платок принадлежит ее хозяйке. Но как это стыкуется с моей основной идеей? А что, может быть, не так уж и плохо…

– Боже, – воскликнул месье Бук с характерным жестом, – это совершенно ужасная старуха!

– Могла бы она убить Рэтчетта? – обратился Пуаро к врачу.

Тот отрицательно покачал головой.

– Некоторые удары – те, что пробили мускульный корсет – были нанесены с большой силой. Человек такой хрупкой конституции никогда бы не смог этого сделать.

– А если говорить о более слабых?

– Их – вполне могла.

– Я просто думаю о том, – сказал Пуаро, – как сегодня утром я сказал ей, что ее сила не в руках, а в ее духе. Это был вопрос-ловушка. Я хотел посмотреть, на какую свою руку она взглянет в первую очередь – на правую или на левую. Она посмотрела на обе сразу и при этом сказала нечто странное. Она сказала: «В них у меня нет силы, и я не знаю, радоваться этому или горевать». Очень любопытное замечание. Это еще раз убеждает меня в том, что я прав в своей идее относительно преступления.

– Но это не проливает никакого света на то, левша она или правша.

– Вы правы. Кстати, вы обратили внимание, что граф Андрени держит свой платок в правом нагрудном кармане?

Месье Бук покачал головой. Его мысли опять вернулись к невероятным открытиям, случившимся за последние тридцать минут.

– Ложь, кругом одна ложь, – пробормотал он. – Меня потрясает количество лжи, которую мы выслушали утром.

– Ну, у нас еще все впереди, – весело произнес Пуаро.

– Вы так думаете?

– Я очень расстроюсь, если это окажется не так.

– Эта двуличность просто убивает, – заметил месье Бук. – Но вам, как мне кажется, она доставляет удовольствие. – Он с осуждением посмотрел на сыщика.

– У нее есть некоторые преимущества, – пояснил тот. – Если ошарашить солгавшего правдой, то он обычно сразу же признается в своей лжи – подчас просто от неожиданности. Тут важно правильно вычислить эту правду, чтобы получить желаемый эффект.

Вообще это единственный способ вести расследование. Я по очереди выбираю пассажира, анализирую его показания и спрашиваю себя: «Если имярек лжет, то в чем и по какой причине?» И отвечаю: «Если он лжет (заметьте, я употребляю слово если), то это может быть только в этом случае и по следующей причине». Один раз мы очень успешно проделали это с графиней Андрени. А сейчас опробуем этот метод на других пассажирах.