Он, более, не слушал ее, ухмыляясь сам себе и столь растерянному внешнему виду обычной шкуры. Она что-то растерянно бубнила под нос, о чем-то его просила. Что-то доказывала. Неловко, конечно, отводя эти мутные глаза в сторону. Перебирала костистые пальцы на квадратных ладонях, краснела, приходила в норму, а затем опять краснела. Иногда облизывала бледные губы, где в складках все еще просвечивалась пошлая красная помада. Казалось, от вчерашнего флера напускной расслабленности и уверенности не осталось и следа. Девушка сильно смутилась, понимая положение вещей, хотя искренне старалась взять себя в руки. Однако не так-то просто сделать это, когда перед тобой сидит кто-то, предназначенный тебе самой судьбой.

Она нервно сглотнула, и, сдвинув брови, замолчала. Мужчина пошло оглядывал ее тело, иногда усмехался. Иногда останавливал взгляд, но чаще скользил им дальше.

- Я бы и сам не прочь выбрать кого-то, кто мне будет по нраву. Но так вышло, что я должен торчать в этой дыре. – Он снова сделал глоток, после чего поставил стакан на пол. – Скажи. Какой у тебя размер груди?

Девушка вновь раскрыла глаза, а затем оскорбленно склонила голову в сторону. Клиентам нельзя давать пощечины. Нельзя, даже если очень хочется. Нельзя.

- Третий. – Она сузила глаза. – Хорошо?

- Плохо. – Оскалившись, ответил Герберт. – Не люблю крупную грудь.

- Значит, вам нужно снять другую девушку. – Сжав зубы, сказала Рин, прикрывая глаза.

- С большим удовольствием, вот только мое клеймо висит на твоей шее. Хорошо хоть, не дохлый олень. Что ж… двенадцать ноль две. Давай, развлеки своего соулмейта. Покажи все, на что способна, я отдал за эту ночь круглую сумму.

- Лучше бы олень. – Вновь смаргивая лишнюю влагу, процедила девушка.

- Возможно. – Раздался тяжелый, пьяный смех.

Она так и оставалась стоять. Рассеянно смотрела вперед, перед собой, но не двигалась с места. Сердце раз за разом пропускало удары, воздуха становилось мало. На бледной коже проступали мурашки, то ли от холода, то ли от страха. Меньше всего ей хотелось, чтобы он видел этот страх, чтобы хотя бы отчасти ощутил то, что творилось у нее в душе. Весь тот ужас одиночества, непостижимый груз ответственности за больных близких. Отвращение. Боль.

- Раздевайся. – Процедил Келер, и медленно, очень медленно встал с дивана. – На тебе не должно быть одежды. Никакой.

На секунду Рин показалось, что она почувствовала его запах. Конечно, он был смешан с алкоголем, и каким-то дорогим парфюмом, в которых она не разбиралась… но это точно был запах его тела. Как назло, очень приятный, едва уловимый… такой, какой нужно было. Такой, какого она никогда не смогла бы представить, но смогла бы полюбить, ощутив.

Девушка рефлекторно отстранилась, но послушно стала раздеваться. Мужчина сузил глаза. Такой странный жест ему совсем не понравился.

- Еще будешь от меня шарахаться?! – Он приблизил свое лицо практически вплотную.

- Я не столь высокомерна. – Проститутка резко выдохнула, проглатывая ком в горле, а затем осторожно повесила халат на спинку дивана.

Герберт резко отстранился сам, осматривая тело. Оценивая его, ведь тогда, когда оно крутилось на шесте… он совсем не придал ему значения.

Неосторожным движением он схватил ее за грудную клетку, стал ощупывать ребра. Теплые пальцы скользили по холодной бледной коже, затем мужчина чуть поднял ладони, и сжал молочные железы.

- Ты хоть что-нибудь умеешь делать? – С издевкой спросил Келер, сильнее сжимая хватку. Одна рука скользнула выше, к шее, но вместо того, чтобы снова схватить, погладила выступающие ключицы.