Услышав это, Киряк насторожилась.

«Маньяк, убивающий старух – это одно, а суицидник в гараже и ограбление бизнесмена события совсем из другой оперы. Пожалуй, стоит отработать и эти варианты», – рассудила она.

Тем временем подполковник уже продолжил рассказ.

– Тут, понимаете, Олеся Сергеевна, какое дело… Обычная классификация отпечатков пальцев она ведь на чем основана?.. Правильно, на выявлении определенных видов папиллярного узора: дуги, петли, завитки, их разновидностях, гребневой счет и прочие специфические признаки линий и потовых пор… Но иногда отпечатки подушечек пальцев бывают столь уникальны, что их запоминаешь сразу, без всякой классификации, чисто на зрительной памяти. Как, собственно, и в данном случае. Обнаруженная «двойная петля» – это довольно редкий тип папиллярных узоров, а зеркальная «двойная петля» да сразу на обоих больших пальцах – это, знаете, огромнейшая редкость. Такие петли уникальны сами по себе, поскольку один раз увидишь – ни с чем потом не спутаешь. Поэтому они и врезались мне в память. Знаете, сейчас и в наших, и в зарубежных журналах по криминалистике стали появляться аналитические статьи, в которых авторы выкладывают статистические данные по частоте встречаемости различных типов узоров у разных групп преступников. Так вот, некоторые дюже умные авторы пытаются связать особенности типа узора с той или иной наследственной предрасположенностью к определенному виду преступлений. Любопытно, но я сам недавно читал, что одним из признаков склонности человека к насильственным действиям – в частности к убийствам – как раз и являются эти самые «двойные петли».

Иванов задумчиво потер подбородок, словно подбирая правильные слова.

– Ну да ладно, с этим наука еще только разбирается… Давайте мы лучше вернемся к нашим баранам. И начну я не с уникальных петель, а с самых обычных, но тоже весьма примечательных, – криминалист закурил еще одну сигарету.

– На каждой из трех книженций, доставленных нам для проведения дактилоскопической экспертизы, помимо «пальчиков» погибших старух, имелись отпечатки, принадлежащие другому лицу. По всем признакам это мужчина. Скорее всего, чуть выше среднего: метр семьдесят шесть – семьдесят восемь. Важнее другое, его «пальчики» имеют одну примечательную особенность, а именно – травмированные подушечки концевых фаланг. На них везде в изобилии присутствуют следы рубцов от заживших вторичным натяжением ран: как от мельчайших шрамов, так и до выраженных дефектов. А теперь, Олеся Сергеевна, внимание! «Двойные петли» больших пальцев и отпечатки травмированного типа встречаются вместе исключительно на книжке с места преступления в селе Радогощь.

– Понятно, – скорее по привычке кивнула Киряк, которая хотя и схватывала все на лету, но на этот раз была несколько сбита с толку. – А не могут ли «двойные петли» и отпечатки изуродованных пальцев принадлежать одному и тому же человеку?

– Это исключено, – категорично заявил Иванов. – Отпечатки принадлежат разным людям. Причем, травмированные «пальчики» располагаются исключительно на обложках. Внутри, на страницах, их нет. Складывается впечатление, что их хозяин лишь держал эти книги в руках, но никак не листал. Зато отпечатки больших пальцев человека с «двойными петлями» расположены как на обложке, так и на нескольких страницах книги из Радогощи. «Пальчики» же погибших старух хаотично располагаются по всем участкам книг. Не знаю, читали ли они их или нет, но листали точно.

– Да уж, Иван Алексеевич, озадачили вы меня… То, что вы рассказали, несомненно, требует тщательного осмысления. А поскольку с материалами дела я еще не ознакомилась, то считаю преждевременным задавать вам какие-либо уточняющие вопросы, – Олеся Сергеевна с хитрецой посмотрела на Иванова. – Подскажите, а как мне найти эксперта Галушку? Прямо горю желанием познакомиться с вашим новым подчиненным.