Однако ее угроза на мучителей абсолютно не действует. Сорванцы все так же продолжают над ней издеваться, тыча в нее пальцами и обзывая другими, еще более обидными словами. Они отлично понимают, что она для них не представляет никакой угрозы, ведь многие из них выше и уж точно намного сильнее сопливой мелкотни.

Возможно поэтому главный зачинщик всех ребячьих проделок и злых забав – самый старший в компании, курчавый сорванец по имени Сережа – смело выходит вперед. Он подходит вплотную к девочке и, угрожающе нависнув над ней, с усмешкой начинает ее подначивать:

– Да у тебя кишка тонка, чтобы сделать такое, малявка. Смотри, стеклышком пальчики не порежь, а то бо-бо будет, – издевается он, вызывая дружный ребячий смех.

Вместо ответа девочка делает полшага вперёд и молниеносно вскидывает вверх руку с зажатым стеклом. Раздается испуганный вскрик, и мальчишка хватается руками за лицо.

Ребятня мгновенно притихает, с ужасом наблюдая, как у него между пальцев появляется ярко-алая кровь. Она начинает стекать ручейками по кистям, тут же окрашивая манжеты рукавов его клетчатой нарядной рубашки в багровые тона.

Сережа убирает руки от лица. Он с ужасом смотрит на свои окровавленные ладони, все еще до конца не понимая, что же с ним произошло. Зато его приятелям отлично видно, как через левую щеку их вожака пролегла глубокая резаная рана, из которой крохотными фонтанчиками пульсируют тончайшие струйки крови.

Едва до мальчишки доходит, что ним приключилось, с душераздирающим криком он бросается бежать в сторону родного дома. Он мчится по пыльной дороге и орет не своим голосом. Следом, как стайка испуганных воробьев, врассыпную убегают перепуганные мальчишки, оставляя в полном одиночестве посреди опустевшей деревенской улицы отчаянную щупленькую кроху.

Так она и стоит, маленькая девочка с развевающимися на ветру темными волосами, крепко сжимая в руке окровавленный осколок. В суженых щелочках глаз пляшут огоньки недетской ярости и злорадства. Ей ничуть не жаль покалеченного мальчишку. Если честно, то ей вообще не жаль никого на белом свете. Даже больше – она ненавидит в этом мире всех, в том числе и себя. Хотя… всё же нет. Есть один человек, который ей дорог. И это не мать. Это ее родной брат. Единственный человек, которого она любит всем сердцем, преданно и самозабвенно. Да что там говорить, она чувствует себя с ним единым целым, единым и не разделимым во всем. Только он один, понимает ее до конца, только ему она может доверить свои самые сокровенные тайны. Только ему…

Внезапно лицо девочки начинает меняться. Под тонкой нежной детской кожей появляется едва различимая глазу мелкая рябь быстрых и хаотичных мышечных сокращений. Они все усиливаются и усиливаются, постепенно превращаясь во множественные тики. Со стороны это выглядит так, словно ребенок намеренно гримасничает, строя кому-то страшные рожицы. Однако вскоре всё прекращается, и детское личико застывает в неком подобии гипсового слепка.

Она стоит недвижима. Но вот щупленькое тельце вздрагивает и его начинает бить мелкая дрожь. Девочка обхватывает себя за плечи, пытаясь ее унять, склоняет голову и присаживается на корточки. Так она сидит с минуту. Когда же, наконец, она поднимает голову, то выражение ее взгляда уже совершенно иное. Это больше не прежняя дикарка, что до смерти перепугала деревенскую детвору. Это робкая и неуверенная в себе кроха, испуганно озирающаяся по сторонам и пытающаяся понять, как же она здесь очутилась.

Девочка с недоумением смотрит на зажатый в руке осколок бутылочного стекла и в замешательстве подносит его к глазам. Она видит сверкающие острые грани, перепачканные алой кровью. Видит красные брызги у себя на руке… Она смотрит на них, не в силах вспомнить, что с ней приключилось всего пару минут назад.