Дело решил быстрый взгляд Ишки, брошенный на Сигмона. Заглянув в ее голубые глаза, курьер понял, что сегодня уже никуда не поедет. Он будет вновь ночевать на сеновале, и пусть тот Пасам горит огнем.

Курьер, с деланым вздохом, поддался уговорам Поттона и объявил, что остается. Тут, как по заказу, подоспел ужин, и за стол на этот раз сели все вместе. За едой Сигмон вновь пересказал историю встречи с магом и был вознагражден восхищенным взглядом синих глаз. Приободрившись, он припомнил пару историй из кадетской жизни, и разговор продолжился. Староста принес еще одну бутыль самогона, и ужин удался на славу.

На этот раз Сигмон выпил немного – всего одну стопочку и то больше для вида. Он надеялся, что ночью ему спать не придется, и потому особенно не налегал ни на еду, ни на выпивку. Когда солнце нырнуло в лес, он объявил, что отправляется спать, потому как завтра рано вставать, и встретил полное понимание. Поднявшись, он пошел к дверям и по дороге подмигнул Ишке. Та улыбнулась в ответ, и Сигмон понял, что остался не зря.

Удобно устроившись в мягком сене, он откинулся на спину и стал ждать. Сигмон понимал, что придется немного посидеть в одиночестве – староста и его жена должны были уснуть. Но он был к этому готов. Рассматривая щели в потолке, курьер снова порадовался, что выбрал такую прекрасную жизнь: путешествия, приключения и служба в армии с возможностью сделать карьеру. И первое самостоятельное задание выдалось на редкость удачным. Будет о чем рассказать друзьям, будет чем похвастать. Сигмон представил, какое лицо будет у Трегара, записного бабника, когда он опишет ему Ишку. И как скривится Перро, когда услышит, что его друг ходил в дом сумасшедшего мага. Перро ведь и обычных магов, городских, до смерти боится. Ведь и не поверят, пожалуй.

На деревню опустилась ночь, и Сигмон ла Тойя, курьер на испытании, незаметно задремал, убаюканный размеренным сопением лошадей и пряным запахом сена.

Разбудил его громкий звук. Подхватившись, он рывком сел и прислушался, пытаясь понять, что это – обрывок сна или реальность. Напряженно вслушиваясь в ночь, Сигмон ругал себя за беспечность. Как он мог уснуть! Оставалось надеяться, что Ишка еще не приходила. Она ведь могла обидеться на незадачливого кавалера и уйти.

Ночь выдалась тихая. Сигмон слышал, как настырно звенят комары, как тяжело сопят лошади – его Ураган и пожилая доходяга старосты. Где-то далеко квохтали разбуженные куры, и тихо, больше для порядка, переругивались две собаки. В остальном все было как всегда. Похоже, кому-то приснился страшный сон, только и всего. Расслабившись, Сигмон повалился в сено, и тут же тишину взорвал крик ужаса.

Курьер подпрыгнул, вскочил на ноги и стал лихорадочно шарить по сену, разыскивая сапоги. Крик повторился, и он разобрал, что кричит женщина – страшно, надрывно, ужасаясь тому, что увидела.

Хлопнула дверь дома, и Сигмон услышал, как Поттон бранится в полный голос. Дверь распахнулась, и в сарай влетел староста – в белой домотканой рубашке до колен, с факелом в руках. Он вскинул руку, освещая сарай, и бросил на курьера полный безумия взгляд. И тут же, ничего не сказав, бросился прочь.

– Поттон! – крикнул Сигмон, пытаясь натянуть сапоги. – Поттон!

Снова закричали – где-то недалеко, за домами, – и тут же забранились хором, на несколько голосов. Собаки подняли лай, и деревенская ночь разом наполнилась шумом и гамом.

Сигмон, бросив сапоги, выскочил из сарая и увидел, как за овином пляшет свет факела. Он бросился следом, заметив краем глаза, что на порог дома вышла Мариша – жена старосты. Курьер пробежал мимо, свернул за овин и увидел, как староста, размахивая факелом, бежит по огородам к соседнему дому. Сигмон, не раздумывая, бросился за ним.