Рука невольно потянулась за телефоном. В конце концов, если у них не сложилось, если получилось так по-идиотски, да, по его вине – все равно он отец этого ребенка и имеет право…

Остынь, кретин, сказал он себе, покосившись на Джонсона, который внимательно читал вечернюю газету. Ты ни на что не имеешь права. Зато у Светы право есть – не разговаривать с тобой, если этого не хочет.

- Тук-тук, - своим пронзительным голосом сказала Эшли, царапаясь в дверь. – Тони, ты идешь? Доброй ночи, мистер Джонсон.

- Доброй, - не отрываясь от газеты, буркнул Джонсон.

- Иди, - Тони протянул ей ключ от квартиры. – Я скоро.

- Уже одиннадцать, - настаивала Эшли.

- Я скоро, - повторил Тони с нажимом, и Эшли исчезла.

Джонсон взглянул на него из-за газеты и закатил глаза на лоб.

- Никогда не женюсь, - сказал он словно самому себе. – Уж лучше левая рука, чем такое.

Стиснув зубы, Тони поднялся.

- Подожди немного, не закрывай дверь, - попросил он.

- Опять пойдешь к Маргарет? – хмыкнул Джонсон.

Он один знал о том, что почти месяц Тони по вечерам поднимается на галерею и подолгу разговаривает с портретом Маргарет. То есть говорит, потому что та, разумеется, не отвечает.

Поднявшись по лестнице, Тони остановился у портрета и почувствовал привычное тепло.

- Здравствуй, Маргарет, - сказал он. – Помнишь, как я первый раз приехал в Скайхилл?

Хотя его бабушка уехала из Скайворта давным-давно, в деревне у них осталось много родственников, и в детстве Тони часто привозили к ним в гости. Однако в замке он ни разу не был, только издали видел серые зубчатые башенки. И когда Питер сказал, что его дедушка, лорд Скайворт, приглашает их на выходные, удивился невероятно. Было ли это совпадением – кто знает?

Они приехали в такой же хмурый ноябрьский день двадцать лет назад. Лакей подхватил их чемоданы и унес наверх. На галерее двое рабочих вешали на стену портрет, за ними наблюдал сухонький старичок с пышной седой шевелюрой, одетый в твидовый костюм. «Правее! – командовал он, подкручивая роскошные усы. – Выше!»

Питер представил ему Тони и поинтересовался, что за портрет заполнил свободное место на стене. «Нашли в кладовой, - ответил лорд Колин. – Это леди Маргарет, дочь первого графа Скайворта. Красивая была женщина, ничего не скажешь. Странно, что его убрали».

Вот тогда Тони и почувствовал это тепло, похожее на легкий ветерок. И ощущение, что за ним кто-то наблюдает, которое испытывал всякий раз, приезжая в замок. Вот только с портретом его никогда не связывал. Конечно, теперь он знал, что призрак Маргарет может мгновенно переноситься из одного места замка в другое, но не сомневался, что обычно она держится вблизи своего портрета. Ведь сама говорила Свете, что в нем есть частица ее жизненной силы.

После возвращения из Рэтби Тони зашел в дом и неожиданно для себя поднялся на галерею. Попросил у Маргарет прощения, за то, что они со Светой заподозрили ее в обмане, и начал рассказывать обо всем, что произошло с ними за последние месяцы. Он чувствовал ее присутствие и не сомневался, что Маргарет все слышит. Это была его единственная отдушина – и единственная связь со Светой.

- Как жаль, что ты не можешь ответить мне, - сказал Тони. – Я просто не представляю, что делать.

Он коснулся нарисованной руки, дотронулся до кольца – и вдруг почувствовал легкое головокружение. Чей-то голос, похожий на щебетание птицы… Что-то яркое, цветное… странное… Звон тонких серебряных браслетов на запястьях, напоминающих куриные лапки…

Аманда!

- Маргарет? – позвал он, но ее уже не было рядом: теплый ветерок исчез.