Ближе к вечеру она всё-таки приняла ванну и тщательно причесалась с помощью своего парикмахера. А после она надела модную юбку и светлую блузу, пошитую в стиле а-ля «Гибсоновская девушка». И хоть её пышные формы мало подходили под этот вытянутый и худой образ, однако, новый наряд сидел на ней весьма неплохо. Большое зеркало отразило в седом овале загадочную незнакомку с прекрасными, но полными грусти глазами.

– Эх, Миша-Миша, – с печалью прошептала она. – Чего же тебе было надобно?

Слёзы горечи увлажнили её карие очи. Она смахнула их белой кружевной перчаткой и, попрощавшись с Серафимой, поспешила на Лиговку.

Приехав к дому Петровского, Татьяна велела кучеру ждать её возвращения, а сама решительными шагами поднялась на второй этаж. После звонка ей не пришлось долго томиться в ожидании. За дверью послышались чёткие и решительные шаги, щёлкнул затвор замка, и на пороге показался Петровский, собственной персоной. Татьяна опустила глаза – в поисках странной карлицы. Но, похоже, её опасения были напрасны. Карлицы нигде не было. Галантным движением Петровский распахнул дверь и вежливо пригласил её пройти.

– Здравствуйте, дорогая Татьяна Николаевна, – церемонно произнёс он. – Прошу вас, проходите. Я давно жду вас.

Когда она ступила за порог, он наклонился и поцеловал ей руку. Ей показалось, что он сделал это чуть дольше, чем обычно. Она аккуратно одёрнула ладонь и мелкими шагами проследовала внутрь узкой прихожей. Прихожая вела в сторону коридора, оклеенного тёмными цветастыми обоями в викторианском стиле. Не играл граммофон, и из комнат не доносилось посторонних звуков. Только ходики, находящиеся в глубине квартиры, отсчитывали свой мерный шаг, и где-то скрипнула половица. Не было здесь и посторонних запахов. Ей даже почудилось, что нынче в квартире пахло ладаном.

– Вы один? – отчего-то спросила она и смутилась.

– Конечно, один. Я же вам уже объяснил, что тогда случилось небольшое недоразумение. Мой товарищ…

– Да, вы говорили.

– Я пригласил двух горничных. Они тщательно отмыли все полы, вытерли пыль, проветрили помещение. А после я раскурил благовония. И поэтому ваше сиятельство будет находиться в полном комфорте. Проходите, прошу вас!

Только теперь она осмелилась чуть пристальнее посмотреть в его сторону. Ей показалось, что в этот раз его внешний вид немного отличался от всех предыдущих. Он был тщательнее причёсан. А темный, по обыкновению, костюм его выглядел свежее и новее, чем все прочие. И даже ворот рубашки отличался исключительной белизной. Она уловила и некий лёгкий мужской аромат, напоминающий запах коньяка и дорогих сигар.

«Надо же, – вдруг подумала она. – А этот „чернец“, оказывается, весьма недурён собой».

Но не успела она об этом подумать, как он взял её за руку и, словно девочку, ввел в огромную комнату. В этой комнате царил полумрак. Плотные портьеры занавешивали полностью все окна, ровно таким образом, чтобы свет летнего вечера не проникал ни в одну щёлку. Не горела здесь и люстра. Вся комната была заставлена множеством свечей. Они находились в нескольких старинных подсвечниках, стоящих на комоде, подоконниках и столе. Свечи трепетали в полутьме, оплывая каплями прозрачного воска. В комнате было душно, и сильнее пахло ладаном. Бегло она успела заметить поблескивающие стёклами стеллажи с книгами и огромный кожаный диван. Ближе к окну располагался старинный письменный стол, на котором лежало несколько карточных колод и потемневшая от времени, толстая книга в кожаном переплете, с медными застежками, покрытыми вековой зеленью. Рядом с книгой находился белый человеческий череп и большой хрустальный шар. Возле шара лежал золотой амулет на цепочке, выполненный в виде пентаграммы, а также египетский анх, усыпанный какими-то камнями.