И я решаюсь.

- Ваш... - не знаю, как назвать Лимона. - Человек, Лимон… Он сказал, что я больше не увижу тех людей, - запинаясь и краснея, произношу я.

- Все верно. Можете не волноваться.

- Вы их убили? - еле шепчу, в горле пересыхает от того, что это может быть правдой. Что я стала причиной смерти хоть и отвратительных людей, но людей.

- Вам их жалко? - смотрю на мужчину. Неужели убил? Но в ответ мотаю головой. Ведь жалости не чувствую.

- Нет, не жалко... Просто... Страшно быть причиной чужой смерти, пусть они и подонки.

- Успокойтесь. Они живы. Но в мой город им путь заказан.

Выдыхаю с облегчением. А потом вникаю в слова сказанные мужчиной. Что значит в "мой город"? Спрашивать, конечно, не решаюсь. Задаю более волнующий вопрос.

- Моя дочь... - от того, что они могут до неё добраться, становится холодно, и я обнимаю себя за плечи. - Она живёт не здесь... Они говорили... Что... - Боже, как сказать? Как вслух повторить ту угрозу?

- Поверьте, - произносит Гордеев. - Если они хоть немного ценят свою жизнь, они и на километр не подойдут к Вашей дочери. Им все очень доходчиво объяснили.

- Спасибо, - чувствую, как невероятное напряжение отпускает меня.

Даже не думала, что все это время я была так скована. А сейчас меня бьёт мелкая дрожь и из груди вырывается всхлип. - Простите, - чувствую, как первая слеза срывается вниз.

Вот же дура, реву перед клиентом, но все мои эмоции, словно освободившись, выходят слезами облегчения. Не замечаю, как мужчина встаёт, так как отвернулась, чтобы он не видел моих слез. Он подходит ко мне и присаживается на корточки, заглядывает в глаза, а затем протягивает руку, в которой держит белоснежный носовой платок с чёрным орнаментом по краю.

- Спасибо, - всхлипываю я и беру платок. - Я сейчас, простите...

Промакиваю лицо, стараюсь не размазать макияж. А мужчина сжимает мою ладонь, лежащую на коленях. Напрягаюсь. Слезы моментально высыхают. Мужчина реагирует на перемены во мне и сразу убирает руку.

- Простите, - говорит он.

- Нет, это Вы простите. И спасибо ещё раз. Просто... Я не знаю... Разревелась, простите, я не должна была... Я верну платок, когда постираю. Я… Простите, - я вскочила со стула, и он противно скрипнул ножками по полу. - Спасибо! За всё. - Вячеслав Борисович спокойно поднялся и спрятал руки в карманы брюк.

Он так спокоен, а я как истеричка. Дерганая и неуравновешенная.

- Я бы предложил Вам коньяк, но Вы, наверное, откажитесь. Простите, я не хотел Вас напугать, только поддержать. Я знаю, что такое переживать за своего ребёнка. Так что не стоит извиняться.

В его глазах мелькнула тоска и боль, но мужчина быстро отвел взгляд, а когда вернул, то там снова была привычная холодная пустота.

- Ещё раз спасибо, - взяла я себя в руки. После этого разговора вопросов появилось больше, чем было. А мужчина казался ещё загадочней. - Обед за счёт заведения. И если я вам больше не нужна, я... Могу я уйти?

С минуту он молчал, не сводя с меня глаз. А после кивнул, поблагодарил за обед и первый покинул комнату.

9. 9 глава

9 глава

Змей

Покидаю ресторан. Спешу. Нет, меня нигде не ждут, просто воспоминания волной накрывают. Когда Адель только пропала, Марина тоже вот так плакала, переживала, боялась. Я сходил с ума молча. Поддаваться панике не мог, не смел. Я должен был быть опорой для жены. Тогда она ещё в порыве обвинила меня в холодности и в том, что мне плевать... Гоню прочь воспоминания, стараюсь думать о другом... Но вместо дел в голове возникает образ Анастасии.

И не тогда, когда она плакала, нет, а как приветствовала с улыбкой. Черные волосы в аккуратный пучок собраны, макияж сегодня чуть ярче, глаза красивые, губы полные, а главное – натуральные. Она вела меня к комнате, а я следил, как двигаются её бедра, обтянутые узкой юбкой. Красивая женщина, со всех сторон красивая.