Наивная. Нет, не наивная, я полная дура. И ведь не хотела никаких отношений и романов. Господи, как же я так вляпалась?

В квартиру к Никите меня ведёт Влад, он крепко сжимает мой локоть всю дорогу.

В прихожей меня раздевают в четыре руки.

- Ну, чего ты дуешься, - спрашивает Никита. А я не могу понять, он действительно не понимает. - Нам ведь было хорошо... - он обхватывает моё лицо ладонями, смотрит в глаза. - Ты мне нравишься, Настя, я хочу тебя, - легонько целует в уголок губ.

- Зачем тогда Влад? - задаю резонный вопрос.

- Он будет третьим. Просто ты должна к нему привыкнуть, - Никита говорит со мной как с несмышленым ребёнком. - Поэтому он пока просто смотрит.

От этого "пока" ледяной холод пронзает позвоночник и волоски на теле поднимаются.

- Нет, я не хочу... - шепчу я, чувствую, как слезы снова наполняют глаза.

- Тебе понравится, - стирая слезинки, говорит Никита. - Когда мы будем в тебе, ты будешь стонать от удовольствия, зажатая между нами, и будешь просить ещё. Поверь.

Не буду! Не буду! Хочу кричать, но сил нет.

- Я не хочу, - шепчу я.

- Долго вы там? - из комнаты зовет Влад, и меня начинает трясти.

- Успокойся, - тон Никиты меняется. Снова становится жёстким и злым. - Я не хочу тебя бить. Так что прекрати истерику. Я ведь хорошо к тебе отношусь. Даю возможность привыкнуть, не требую ничего сразу. Почему ты не ценишь?

Молчу. Он не услышит меня. У него своя правда и, по его мнению, он просто сама любезность. Вон даже привыкнуть позволяет. Не знаю, как он понял моё молчание, но говорить больше ничего не стал. Развернул меня и подтолкнул в сторону спальни, где уже в кресле сидел Влад. На нем не было рубашки и ремень тоже уже был расстегнут.

Никита поставил меня лицом к своему другу, от взгляда которого захотелось прикрыться. Но мне не дали такой возможности. Никита стоял за спиной, он гладил мой живот, сжимал в руках грудь, играл с сосками, целовал плечи и шею. Но во мне это не вызывало желания. Все, что я испытывала – это отвращение. К мужчинам, да и к себе. Наверное, кто-то бы сказал: нужно бороться до конца. Но навряд ли этот кто-то был на моем месте. Уверена, моё сопротивление для них – это то же, что мошка для слона. И я не уверена, что они не применят силу. Поэтому я просто терплю. Ведь рано или поздно это закончится. Закрываю глаза. Стараюсь убедить себя, что меня здесь нет. Это не со мной.

Рука Никиты спускается вниз, задевает лоно. Там сухо и его движения опять приносят неприятные ощущения.

- Ты привыкнешь, - шепчет он, убирая руку.

Он отходит, и я слышу, как он раздевается, как открывает упаковку презерватива, как щелкает крышка и по комнате разносится приторный запах клубничного лубриканта. Кажется, я больше никогда в жизни не буду есть клубнику. Он тянет меня на кровать, снова ставит на колени лицом к Владу. Сжимаю в кулаках покрывало, молюсь, чтобы поскорее все закончилось.
Его руки все ещё пытаются меня возбудить, но не зря говорят, что женский оргазм – он в голове. А там только отвращение. Поняв, что реакции от меня он не получит, он входит грубо и до упора. Я даже на мгновение открываю глаза и натыкаюсь на Влада, который уже освободил свой стоящий член. Снова зажмуриваюсь. Меня нет, меня здесь нет, а тело – оно выдержит.

Чувствую, как Никита снова начинает разрабатывать анус, слезы непроизвольно текут по щекам. А потом чувствую, как мои волосы захватывают на затылке, заставляя поднять голову, и в нос ударяет мускусный запах. Ещё через мгновение по моим губам проходится головка члена.