У Джона уже был печальный опыт, когда женщина, которую он любил, приняла его за того, кем он не являлся. Разочарование и боль в глазах любимой он еще пережил. Но отвращение и ненависть… Джон поморщился. Не хотел возвращаться в прошлое. А Натали, как язва, все время напоминала ему о том, кто он есть на самом деле. И не видела его. В упор не видела.

Ее мягкая улыбка отозвалась болью в груди Джона. Он должен был прекратить всякое общение с ней, чтобы она оставалась в безопасности. У него слишком ужасная семья, в которой действовали свои законы и правила. И пока Джон их соблюдал, все держалось стабильно.

Понял, что не вынесет, если с ней что-то случится.

— В тебя даже стреляли из-за меня, — напомнил он.

— Джон, я с этим не спорю. Посмотри на меня — я же мумия ходячая. Разве ты слышал обо мне что-то хорошее? Или плохое? Я просто существую. Да, в меня стреляли. И что? Знаешь, сколько агентов погибает на службе? Я знала на что шла, завершая так карьеру. Мой долг был защитить вас троих. Грош цена была бы мне как агенту, если бы тебя, Алекса и Мишель ранили или убили. Напротив, я очень благодарна, что ты меня вытащил, потому что я и не надеялась выйти оттуда живой при таком раскладе дел.

Она правда так низко ценила свою жизнь, что согласилась бы расстаться с ней в обмен на спасение Мишель? Это разозлило его. Хотелось встряхнуть ее хорошенько и накричать. Дыши, Джон.

— Натали, когда выздоровеешь, я убью тебя за твои выходки. Как бы я потом жил, если бы ты умерла у меня на руках? — тихо отчитал ее, наблюдая за переменами на ее лице.

— Не думала, что тебя тяготит вопрос морали, учитывая как легко ты убиваешь.

Джон поморщился от её слов. Может, он и ошибался, думая, что Натали видит в нем романтичного героя. Странно, он вроде бы радоваться должен, что иллюзий у неё нет. Но отчего-то задело. Сильно задело.

Откуда в нем внезапно проснулась потребность быть лучше, чем он есть?

— А ты меньше думай и больше ешь. Я ведь сейчас не о морали.

Натали уставилась на него своими большими глазами. Джону они напомнили чистейшие бриллианты «Тиффани». Такие же прозрачные и сверкающие. Только теплые и живые, прячущие боль где-то в потайном уголке своей души.

— Послушай, мне нужно уладить кое-какие дела. Предлагаю взять паузу на эти пару месяцев, что меня не будет. И если ты действительно за это время не передумаешь, мы вернёмся ко всем разговорам.

Он и сам как долбанный маньяк не сможет оставить ее в покое. Одним своим появлением в ее жизни лишил ее работы, здоровья, доверия семьи и друзей. И это между ними еще ничего нет. Нет ли? Но будет. Точно будет.

— А есть ли смысл возвращаться? Вдруг у Мишель не заладится с Алексом? Или ты как раз этого и ждёшь? Время до их свадьбы?

Да что там в голове у этой невозможной женщины? Он лежит рядом с ней на ее кровати, готовит и носит ей еду, а она переживает о его отношениях с Мишель? Вот прекрасно!

— Я конечно готов опекать её и поддерживать, если понадобится. Но нам никогда не быть вместе, — Джону не нравился их разговор. Не нравился, потому что ему хотелось целовать и прижимать к себе Натали, доказывая, что в его мыслях давно нет места другим женщинам. Злился, что из-за неведомой стены, за которой Натали огородилась от всего мира, он не мог переходить в наступление.

Ему нужно время, чтобы Натали сама к нему пришла. Только так он поймет, что она принадлежит ему. А в этом ему поможет разжигание интереса и расстояние. Поцелует её сейчас — потеряет.

— Я ничего не поняла.

— А ты ешь.

— Если я буду есть, ты расскажешь?