Ей чуть плохо не стало. Что с ними мог сделать Саха?! Это же его рук дело!

Бросилась звонить маме, подняла среди ночи ее, отца. Такой переполох устроила и потом целых полчаса разговаривала с родными, все никак не могла поверить, что с ними все в порядке. Потом еще минут пятнадцать сидела без сил, осмысливала то, что от них узнала.

Мама с папой уже несколько дней в клане Черных Нагов. Отдыхают на курорте. Их туда устроил Саха Умранов. Он очень милый.

Милый?!

Это злило ее больше всего.

Потом она поняла, что злиться бессмысленно, встала и побрела в спальню. Убираться в доме, искать кошку и мыть клетку птичкам Наиля собиралась начать завтра с утра.

***

Утром проснулась с трудом. Глянула на себя в зеркало, глазки маленькие, запухшие, волосы отлежала. Хороша, нечего сказать. Ну и не страшно, все равно ее никто не видит. Умылась, а вот голову мыть не стала, просто собрала волосы в пучок на макушке и  заколола карандашом.

Шорты, шлепанцы, майка-алкашка и сверху фартук. Все равно предстоит уборка.

При дневном свете все было не так радужно, обнаружился и птичий корм на полу, и наполнитель для кошачьего лотка. Как Сливка умудрилась так раздербанить пакет с наполнителем, что катышки валялись по всему дому, та еще загадка. А к клетке с попугайчиками можно было подойти разве что в респираторе.

В общем, дел по дому было много. И это просто отлично.

Наиля поставила в микроволновку упаковку чего-то съедобного, что нашла в запасах. И. пока оно греется, направилась в ванную за пластиковым тазом и шваброй. Вытащила резиновые перчатки, моющее средство...

И вдруг бух!

Она даже присела в первый момент. Оказалось, это рванул пакет в микроволновке. Дым, вонь. Просто замечательно! Как нельзя кстати.

Только вышла из ванной - звонок в дверь. Подождут, подумала Наиля. Но трезвонили так настойчиво, как будто пожар. Она выругалась в сердцах и оглянулась на дверь в кухню. Потом плюнула на все, и как была, с резиновыми перчатками в руках, пошла открывать.

В дверях стоял Саха.

***

Ночью он не стал тревожить Далгета, хотя его так и распирало от желания высказаться. Дождался утра. Вызвал его на связь, стоя на углу у кондитерской.

- Здравствуй, брат.

- Здравствуй, - невозмутимо ответил Далгет.

Как Сахе нравилась в Далгете эта черта! Пусть хоть небо упадет на землю, глава рода разве что бровью шевельнет, и то не всегда.

- Скажи-ка мне вот что, брат, - не без веселого ехидства поинтересовался Саха. - С какой это радости ты приставил ко мне охрану?

- Не мог же я отпустить тебя одного, - так же невозмутимо проговорил Далгет.

- А тебе не кажется, что с твоей стороны и со стороны Такара это больше напоминает слежку?

- Нисколько. К тому же, я так понимаю, вы поладили.

- Какого, брат?! - буркнул Саха запальчиво. - Если ты не заметил, я уже не мальчик!

- М? Для меня ты всегда останешься мальчиком.

От этих слов Саху теплом обдало. И все равно он вяло огрызнулся:

- Хватит уже меня контролировать.

- Угу, вот обзаведешься своими детьми, тогда и поговорим, - ответил тот.

Потом спросил:

- У тебя все хорошо?

Хотелось сказать:

«Чего спрашиваешь, ты же и без того уже все знаешь? Да и не только ты, небось, и Захри, и Такар! Собрались большие братья и переживают».

Но вместо этого Саха повел плечами, уступая нахлынувшему предвкушению, и проговорил:

- Да.

И на этом прервал связь. Не готов он был еще отвечать на другие вопросы.

Постоял еще, глубоко вдыхая утренний городской воздух, потом зашел в кондитерскую и накупил коробку разных пирожных. Какие любит Вишенка (как-то само собой получилось, а ему понравилось), не знал, потому взял всего по два.