- Да. Я поняла.

Но он, похоже, не закончил.

- И когда я говорю, Рази, не опускайся до того, что болтает прислуга, изволь мне верить.

- Я вас поняла, - ответила она, с трудом сдерживая желание высказать все, что по этому поводу думает.

Не опускаться?! Но ведь он действительно допустил всех женщин в свою спальню, а одну из них собирался оставить на ночь! И даже не собирался отрицать.

Захри смерил ее взглядом и процедил:

- Отрадно.

Ее снова начало душить, только теперь от возмущения. А он подошел к ней и замер рядом, возвышаясь, словно гранитный монумент. Высокий, сильный, страшный, слишком красивый мужчина. Нет, она смотреть на него не собиралась.

- Разиии.

Низкий хрипловатый голос. Она невольно залилась волной мурашек и разозлилась на себя, что не смогла скрыть реакцию. Вскинула на него сердитый взгляд исподлобья.

- Обед, если ты не возражаешь, - проговорил он и подал ей руку.

Это так неожиданно и обезоруживающе прозвучало, что ей просто нечего было возразить. Сразу напомнили о себе и голод, и усталость. Уже когда они выходили из комнаты, он сказал, глядя перед собой:

- Сейчас ты поешь, а потом я хотел бы поговорить.

***

Захри посадил девушку в допросной по двум причинам. Во-первых, после вчерашнего покушения, которое еще предстояло расследовать, он никуда не мог отпустить ее от себя. Только в пределах прямой досягаемости, грубо выражаясь, чтобы всегда оставалась на расстоянии вытянутой руки.  

А во-вторых, Захри считал, что Рази не мешает знать, чем дышит прислуга Васанского дворца. В конце концов, ей быть здесь хозяйкой. Он устроил девушку за ширмой и укрыл защитным пологом так, чтобы никто из находящихся в комнате не мог ее ни видеть, ни слышать. Но с ее стороны этот полог был частично проницаем. Рази не могла никого видеть, но слышно ей было все.

Он предусмотрел почти все. Не мог предвидеть лишь одного, что польется столько грязи. Захри всегда считал, что женщины лживы и продажны, но даже он был неприятно поражен. Сейчас он даже жалел, что дал Рази возможность все это услышать.

У самого в душе все переворачивалось при мысли, что против нее может интриговать собственная мать. Ладно жены Красного и Радужного, тут было все понятно. Обе еще на его обручении показали себя ядовитыми гадинами под стать своим мужьям.

Но Лаал?

Сначала эта записка, о которой он вспоминал, и ярость вскипала. Теперь еще это. Настраивать свою дочь против будущего мужа, зная, девчонка беззащитна. У нее же по факту, кроме него, никого нет! Что такое в голове у матери должно твориться?

Когда он в последний раз видел вдову Нигмата, та выглядела адекватной. Если что-то и изменилось, то это случилось потом. Но что? Вскипела жажда мести, не угомонятся никак? Желание продвинуть своего сынка Азата? Или... Нет, эту мысль он собирался додумать после. Прежде надо было все выяснить.

О обо всем этом он и сказал девушке в доступной форме еще там. О чем-то, конечно, умолчал. Пощадил.

И что в ответ?

Такое чувство было, как будто со стеной столкнулся. Встряхнуть бы ее хорошенько, сказать, глядя в ее прозрачные зеленоватые глаза:

«На меня смотри! Меня слушай!»

Но она же упрямилась, как будто специально, чтобы только ему досадить.

Плевать. Ему надо было решить еще один вопрос.

Вынужденно сидеть привязанным к девушке круглые сутки Захри не мог. Уже сейчас назрела необходимость тщательно исследовать окрестности дворца, ведь если шпионы Красных, Золотых и Радужных тут щастают только так, значит, у них есть канал. И скорее всего не один. Надо все перекрыть, надо ставить защиту.