В том, что произошло дальше, деревенские хулиганы разобраться ни сразу, на месте, ни впоследствии не смогли. Хотя свободным временем для воспоминаний располагали – от месяца до трех, в зависимости от тяжести полученных травм.

– Ты чего его не бил?

– Я бил.

– А чего не попал?

– Я попал.

– А чего ж он жив остался?

– А он руку подставил.

– И что?

– Сломал.

– Чего?

– Оглоблю.

– Ну?!

– Вот те и ну!

– И мне сломали.

– Оглоблю?

– Не. Ногу и руку в двух местах.

– Вот суки…

Заявление в милицию туристы подавать не стали и той же ночью покинули поселок.

– Хорошо, что смотались. Повезло им, – авторитетно заявили деревенские хулиганы, грозя в пустоту гипсовыми культями. – А то бы мы им…

В ближайшем к негостеприимной деревне населенном пункте туристы послали по известному им адресу телеграмму: «Путешествие успешно завершено. Возвращаемся домой. Места очень понравились».

Верно говорил в свое время Иосиф Виссарионович – кадры решают все. В том числе и оперативные ребусы.

«Главный опер» ГРУ закрыл последнюю папку из отобранных им ранее личных дел. И поднял трубку внутреннего телефона.

– Вызовите‑ка ко мне Иванова. Нет, не майора. Прапорщика. Того, который по оружию.

– На какое время вызвать?

– На теперешнее.

– Но у вас через полчаса встреча.

– Отнесите встречу. Скажите, что генерала нет. Что у него на почве частых застолий случился ураганный понос. Может, в конце концов, у генерала случиться понос? Или он не человек?

Прапорщик Иванов прибыл через четверть часа. Генерал чуть не минуту пристально смотрел в лицо впавшего в паралич субординации прапорщика, пока тот не начал переминаться с ноги на ногу.

– Что ж ты молчал, Иванов?

– О чем?

– О том, что у тебя брат какой‑то там большой водолаз на Тихоокеанском флоте. Так это?

– Не совсем. То есть не совсем водолаз. Он заведует техническим обеспечением аварийно‑спасательной подводной службы.

– Как понять спасательной? Пляжный ОСВОД, что ли? Что они делают‑то?

– Торпеды потерянные со дна поднимают, подводные лодки затонувшие.

– Ну вот, лодки со дна поднимает, а ты говоришь, не водолаз. С каких глубин поднимают‑то?

– Я не знаю. Кажется, с больших.

– С больших. Экий ты нелюбопытный. Родной брат, можно сказать, герой морских пучин, а ты ничего о его подвигах не знаешь. Несолидно. Надо устранять пробелы. Вот что, Иванов, выписывай командировочные, бери билет и езжай на славный орденоносный Тихоокеанский флот. По – общайся с родственником, поинтересуйся его достижениями, на какую глубину он нырял, на какую может нырять. Чего там доставал, чего не доставал. Понял? Нельзя близких забывать. Это дело святое. Ты, поди, с ним уж несколько лет не виделся?

– Три года.

– Вот. Три года. Нехорошо. Не по‑родственному это. Брат‑то, поди, один?

– Нет, еще один есть.

– А этот кто?

– Тракторист на Алтае.

– Тракторист – это хорошо. Это почетно. С ним тоже давно не виделся?

– Тоже три года.

– Это совсем плохо. Его тоже попроведать надо. Но не сейчас. Как говорит мой внук – первое слово дороже второго. Вначале съездишь на Дальний Восток. А потом уже к трактористу. Попозже. В отпуск. За свой счет. Лады?

– Так точно!

– А как документы выправишь и соберешься – ко мне зайди. Может, я еще что попрошу тебя узнать. Человек я любопытный. А о водолазах с детства любил читать. Только не всегда все понимал. Может, сейчас пробел восполню. С помощью твоего брата. Как думаешь, не поздно?

– Никак нет! Не поздно!

– Вот и я говорю, не поздно. Так что зайди. Не поленись. Например, шестнадцатого в четырнадцать сорок пять…

Оставшийся не у дел майор‑Отставник бывшего спецотдела Первого главного управления КГБ Михаил Андреевич Михайлов прибыл в Забайкальский военный округ. С частным визитом. К своему давнему приятелю и однокашнику по общевойсковому, тогда противохимической обороны, училищу.