Он даже не мог назвать эту улыбку насмешливой – у нее были яркие полные губы, из которых нижняя немного выступала, что, может быть, и придавало ее улыбке этот насмешливый и презрительный вид. Он никогда с ней не разговаривал, смущался в ее присутствии, а она, казалось, не обращала на него внимания, как и на всех остальных его товарищей.

Однажды он, проходя по парку, увидал ее на скамейке, поклонился и хотел пройти мимо.

– Сядьте, – сказала она, указывая ему на место на скамье.

Он повиновался.

Она молчала, и он, чувствуя неловкость, начал какой-то «умный разговор».

– Это вовсе не необходимо, – прервала она его, поведя в его сторону своими длинными глазами. – Вы мне оттого и нравитесь больше всех, что не болтаете так много, как другие.

Он совсем растерялся.

Они сидели молча некоторое время.

– Если вам скучно, вы можете уйти, – опять сказала она, даже не глядя на него.

Он, совершенно смущенный, неуклюже поднялся, пожал протянутую руку и ушел, злясь на нее и на себя.

Через неделю после этого в саду у Трапезоновых молодежь затеяла играть в горелки.

Было поздно, но ночь была белая, и Ремин все время смотрел на ступени террасы, где белело платье Вари.

Сам не зная почему, он подошел и сел ступенькой ниже – у ее ног.

– Вот и хорошо, – сказала она, – давно бы так.

Они просидели долго, не говоря ни слова, даже не смотря друг на друга.

Издали к ним долетали крики и визг играющих в горелки.

С этого дня он не то чтобы влюбился в Варю – это по кодексу гимназиста не была влюбленность, а совершенно подчинился ее воле.

В ее присутствии ему было тяжело и скучно, а вдали от нее еще скучнее.

За все лето они не сказали друг другу и сотни слов, но, повинуясь ее взгляду, он всегда ходил за нею. Даже его характер изменился.

Лето кончилось, и они перестали видеться. Только за год перед катастрофой он случайно встретил Варю в опере и стал бывать у Трапезоновых. Сначала он бывал изредка, но потом чаще и чаще – так часто, как позволяло приличие.

Трапезонов был богатый человек – крупный подрядчик, не оставивший своего основного дела – антикварной торговли, но было известно, что он не пренебрегает и ростовщичеством в крупных размерах и дает деньги под залог движимостей и недвижимостей.

Когда Ремин стал постоянным гостем у Трапезоновых, отец и мать очень беспокоились, чтобы Алексей не сделал mesalliance'а, женясь на Варе.

Но у Алексея и в голове не мелькало мысли о женитьбе, и их отношения даже не имели вида флирта.

После катастрофы Ремин уехал. Теперь она бы сделала mesalliance, если бы вышла за него замуж.

Да и могла ли она полюбить его?

Ведь ничто не указывало на то, что она питает к нему что-нибудь больше простой дружбы.

Они проводили вместе много вечеров, читая и рассуждая, но говорили всегда об общих вопросах.

Он говорил много о своих чувствах и взглядах, она никогда не говорила о себе, и за этот год знакомства он совершенно ничего не узнал о ее внутреннем мире.

Разговоры ее касались только прочитанных книг, а книги эти были большею частью по истории искусства и культуры.

Она его, наверно, знала, потому что он постоянно увлекался, говорил много и страстно, откровенно высказывался.

Она никогда не возражала и не соглашалась, и ее длинные глаза были опущены на бесконечную полосу вышивания.

Она отлично вышивала гладью и золотом – у него даже сохранилась одна из этих работ – копия старинной флорентийской вышивки XIV века.

Она сама предложила ему этот подарок.

Это было в один теплый весенний вечер.

Он часто сопровождал ее на острова. Она любила сама править, и у нее был хорошенький высокий шарабан с парой лошадей в английской упряжи.