– Милости волшебника! – жалобно простонала дама. – Ты сказал, что твоя чудесная музыка исцеляет. Это правда? Смотри! – она указала на опухший глаз: – Это Тёмная госпожа наколдовала… Даже знахарь не взялся меня исцелить! Трус… Но не могу же я, благородная госпожа, ходить кривой? Милости волшебника…

Алиса присела на корточки и осторожно прикоснулась к заплывшему глазу. Ощутив укол совести, смущённо проговорила:

– Музыка тут не помощник. Чаем попробуйте промыть… и на ночь примочку сделайте.

– А что это? – с надеждой спросила дама, глядя на Алису так подобострастно, что та поёжилась: – У тебя с собой эти зелья, великий волшебник?

– Нет, – разочаровала её Алиса и поднялась: – Где тут кухня? Может, найду что-то похожее.

Женщина подскочила и потянула её за собой, Алиса, сопровождаемая настороженными стражниками, послушно потопала за пострадавшей. На кухне она восторженно цапнула ароматную булочку и, жуя, приказала удивлённым поварятам:

– Тащите чай!

– Что господину надо? – удивился юноша.

Из подсобки показался дородный повар и, отодвинув поварёнка, пробасил:

– Тащитечай нет в меню, господин!

Алиса сдержанно скрипнула зубами и спросила как можно нежнее:

– А чай? Чай! Есть у вас чай? Листья такие, чайные, их сушат, потом заваривают, а отвар пьют!

Толстяк важно кивнул и махнул рукой, указывая на ряд керамических бочонков:

– Здесь травы для напитков!

Алиса двинулась к баночкам, приподнимая крышечку за крышечкой, нюхала содержимое, пока не нашла нечто похожее на запах чая. Во всяком случае, танин в сушёной травке присутствовал, а именно он и нужен воспалённой слизистой. Цапнула горшочек и приказала:

– Кипяток!

Её тут же подвели к огромной кастрюле с кипящей водой: такое ощущение, что они тут собирались сварить собственного повара… целиком! Алиса подхватила какой-то ковшик и зачерпнула немного воды, кинула туда щепоть тёмной травы и поболтала, наблюдая за тем, как постепенно вода окрашивается в насыщенно-коричневый цвет. Любопытные поварята столпились вокруг, толстый повар, заметив в дверях Ронни, стушевался под его цепким взглядом и исчез с кухни. Старик поднял руку, и стражники опустили копья. Алиса перелила отвар в тарелочку и подула на кипяток, остужая. Когда отвар стал тёплым, протянула посуду тётке с опухшим лицом:

– Опустите лицо и постарайтесь поморгать пострадавшим глазом в воде.

Та растерянно взяла тарелку, покосилась на галдящих поварят и, помявшись, всё же опустила лицо так, чтобы глаз погрузился в отвар. Через пару минут выпрямилась, глаз её алел лопнувшими сосудиками, но был открыт, а в тарелке мутно плавали мелкие кусочки от снаряда Алисы.

– Я вижу! – воскликнула она и, бросив тарелку прямо на пол, схватила Алису за руки: – Ты великий волшебник!

– Только волшебники не исцеляют, – проворчал один из поварят, кидая на Алису настороженные взгляды: – Скорее, наоборот…

– Ты великий знахарь! – тут же поправилась госпожа и, взволнованно прижав руку Алисы к груди, прошептала: – Проси что хочешь!

Алиса нервно покосилась на декольте пострадавшей, куда та едва не засунула руку знахаря, и торопливо проговорила:

– Возьму деньгами!

Госпожа явно расстроилась, стражники вдруг вытянулись и гулко стукнули копьями о пол, поварята все как один, опустились на колени, кто-то возопил:

– Милости Светлого господина!

Алиса вздрогнула и попятилась: мало ли что Клоду опять в голову взбредёт… Вдруг снова прикажет стражникам убить её? Надо валить! Она прижалась к стене и, тихонько отступая, пригнулась, пробралась к какому-то небольшому отверстию, но неловко задела этажерку с сотней баночек, над ней что-то загремело, рядом посыпались склянки, в воздух взмыли цветные облачка. Алиса ощутила, как свербит в носу, не сдержавшись, чихнула и, покачнувшись, провалилась в то самое отверстие.