— Не могу пока сказать, — глухо произносит он.

Я словно просыпаюсь ото сна. Так. Значит, он мне не доверяет? Или сомневается, стоит ли доверять полностью. А значит, если меня снова будут подозревать, он снова запрёт меня в изоляторе? Отлично.

Я отстраняюсь и встаю.

— Сердишься? — спрашивает он, тоже поднимаясь.

— Нет. Всё логично, мы слишком мало знаем друг друга, чтобы признаваться в таких вещах, — говорю спокойно, но под конец всё же проскальзывают не те интонации, слышно, что меня это задело. — Но тогда отведите меня в общежитие. Я не могу остаться на ночь в доме у неизвестно кого.

— Нет уж, — хмыкает ректор, нисколько не смутившись. — Я уже сказал, сегодня ты здесь. А завтра я повешу на вашу комнату дополнительные охранные заклинания.

— Не припомню в регламенте академии, что ректор может не выпускать адептку из дома, — отступаю.

— Я могу всё, если этого требуют обстоятельства, — на миг его взгляд темнеет, а потом он добавляет уже более мягким тоном. — Не бойся. Я не демон. И я тебя сегодня не трону.

— Я не боюсь, — поджимаю я губы. — Мне не нравится, что вы не доверяете мне.

Ну вот, сказала вслух, и стало полегче. По опыту знаю, что лучше говорить о том, что не устраивает, сразу. Жду реакции ректора.

— Знаешь, сколько людей видели, как у меня вытягиваются зрачки? — задумчиво спрашивает он.

— Нет, — хмурюсь, не понимая, к чему он.

— Нисколько. Только ты. В какой это раз? В четвёртый, пятый? — подходит он ближе.

— Не считала, — я продолжаю хмуриться. — А что?

— Я к тому, что меня к тебе сильно тянет, и я теряю контроль. И такого со мной раньше не случалось, — он обхватывает ладонями моё лицо и коротко целует. — Никуда не денусь, расскажу тебе всё. Просто чуть позже.

Ректор обнимает меня и гладит по спине. Невольно оттаиваю в его руках, в груди теплеет. Не получается долго дуться.

— Ладно, — нехотя говорю я.

Хочется ему верить. Не похоже это на отговорку. Но в то же время глубоко внутри меня остаётся маленький стержень, который не даёт расслабиться полностью. А что, если это такая игра, чтобы втереться мне в доверие, и я бы сама выдала все свои секреты? Что, если он догадывается, что с “Веленой” после того случая, когда она потеряла сознание, что-то не так?

Сама хороша. Я же тоже не собираюсь говорить ректору, кто я. Не сейчас, пока мы только в начале отношений, уж точно. И о разговоре с местным богом уж точно не заикнусь — решат, что я совсем с ума сошла.

— Тогда давайте о делах, пока есть возможность, — переключаюсь я. — Как будем ловить тёмного мага?

— Вместе? — поднимает он бровь.

— Моя магия ведь противостоит тёмной. Я могла бы помочь.

Если удастся незаметно направлять ректора в нужное русло, это же решит половину проблем! Сейчас, в середине сюжета, пока тёмный маг не вошёл в полную силу, мы его легко победим. Ректор и в конце книги имел шансы на победу, а уж в середине и подавно.

— Почему ты так настойчиво вмешиваешься в это дело? — прищуривается он.

— Потому что боюсь, — признаюсь я. И это правда. — Я могу стать следующей жертвой. Вы не представляете, до чего могут додуматься Дебион с Катариной. Миг — и я снова враг народа…

— Какого народа? — хмурится ректор. — И при чём здесь Дебион Ноаль?

Приходится объяснить в общих чертах. Наконец, я нашла человека, которому можно пожаловаться на кривую логику Дебиона и Катарины, которые то обвиняют меня, то хвалят за то, чего я сделать никак не могла.

— Не понимаю, почему они считают меня какой-то злодейкой, — заканчиваю я.

— Ноаль вряд ли сам пришёл к такому выводу, — комментирует ректор. — Кто-то ему подсказал. Бирош тоже не склонна думать о людях плохо.