– Спасибо! Джуди будет очень счастлива. – Я начал наглаживать Гузенбара по пушистому меху, и тот обрадованно завилял хвостиком. – Девушка! А нам бы повторить.

– Сию минуту, господин, – с улыбкой ответила вампиресса, и перед нами возникли обновленные стаканы, кружки и фужеры.

– И все-таки мне интересно, – Альберт внимательно посмотрел на меня, – каково это – быть тем, кто ты есть?

– Ох… Опять про работу… – обреченно вздохнула волшебница. – Но мне тоже интересно! Так что давай рассказывай, пока тут гул стоит приличный. Скоро все начнут расходиться, и будет возможность подцепить нежелательные уши.

– Да что там рассказывать? – ответил я и взглянул на ребят, которые едва ли не смотрели мне в рот в предвкушении истории. – Я киберпреступник. Увы, жизнь вынудила. Так сказать, напал не на ту контору. И вот я здесь.

– Обалдеть! И все они такие же? – удивилась Катарин.

– К сожалению, да. Разработчики очень стараются. Можно сказать – они болеют игрой! Да, понятное дело, денег там вращается столько, что нам и не снилось. Честно, я даже не уверен, что бюджеты с победы над владыками – большая их часть.

– Стопудово, это лишь крупица в море! – отмахнулась Гера. – Я-то работаю в сурьезной конторе. Так что понимаю, как это устроено. Руководство восстало против Райана и «Мицелиума» не из-за того, что они умудрились выиграть, а, скорее, из-за перспективы.

– Верно. Но сейчас не об этом. Когда разрабы поняли, что искусственный интеллект уже не может впечатлить игроков, им пришлось прибегнуть к «живым грушам». То есть они стали запихивать под аватары живых людей. И… Признаться, у нас тоже своего рода игра на прокачку.

– Погоди, то есть ты не сразу же стал им? – прищурив взгляд, переспросил Альберт.

– О-о-о… Ты бы знал, чего мне все это стоило! – усмехнувшись, ответил я. – Начинал обычным лоулевельным демоном. А выходить из игры нельзя. Нас насильно тут всех удерживают, так как это… что-то наподобие кибертюрьмы.

– Вот как… – ужаснулась Катарин. – И как все прошло?

– Тяжко. Ночевал в пещерах. Жрал всякую гадость, чтобы не скопытиться от голода. Умираешь – лишаешься всего, что успел накопить. А все в Рагнакаре стоит денег. Так что прокачивался. Нападал на авантюристов. Убивал неугодных игроков. Делал шоу. Да много всего было. Я уже и не упомню. Время здесь летит иначе. Во время сна ты… как бы не существуешь. Выключаешься на несколько часов. Сознания нет. Снов тоже нет. Есть лишь небольшой клик. Этакий перенос во времени. Да только вот тело не молодеет.

– Погоди! Но… если вы не выходите из игры, то что будет с телом? Это же колоссальный вред! – возмутилась Гера.

– Я присел надолго. На очень долго, дорогая, – вздохнув, ответил я, начесывая Гузенбара за то место, где, по идее, должны были быть ушки. – И когда меня включат, то… скорее всего, буду навсегда прикован к инвалидной коляске. Проживу пару годиков на свободе и помру от сердечной недостаточности. Это же, считай, кома. Только в десять раз хуже.

– Какая ужасная история! Неужели нельзя подать апелляцию? Или… Не знаю… Может быть, как-то скостить срок? Вдруг есть шанс? – не унималась волшебница.

– Зачем? Пускай многие скажут, что это иллюзия. Один огромный фейк. Но я живу здесь. Чувствую тоже здесь. У меня появились друзья, и… Давайте будем откровенными – я из бедной семьи. Так что не особо вижу смысла возвращаться в серую реальность, где меня никто не ждет. Ну… Почти. Про одного-единственного человека я умолчу. Хотя ей, наверное, тоже будет намного проще без меня. Благо, что теперь поправилась.