— Марк! Как хорошо, что ты вернулся! — Перед дверью в мой кабинет расхаживает взволнованная Вика, невеста генерального и пока еще его личный помощник.

— Что случилось? — тут же напрягаюсь. Это все неспроста.

— У Инги проблемы, — говорит ломая руки. — Ей плохо.

Я тут же меняюсь в лице. Благодушного настроения как не бывало, моя сестра снова в беде.

— Где она? — спрашиваю, сам же уже со всех ног спешу в ее кабинет.

Инга совсем недавно жаловалась на плохое самочувствие, слабость, сонливость и тошноту. Но я тогда не придал этому особого значения, посоветовал не засиживаться допоздна на своих бесконечных тренингах, а забить на обучение и нормально спать.

Для психического здоровья сестре необходим нормальный, полноценный сон. Иначе появится риск снова скатиться в депрессию.

— В туалете, — летит в спину. Напрягаюсь.

В голове мелькает одна нехорошая мысль, но я гоню ее прочь. Инга с Кузьминым ведь не дураки, они предохранялись.

Влетаю в женскую уборную, в одной из кабинок слышу характерные звуки, распахиваю дверь настежь, смотрю на находящуюся там девушку. Приплыли.

7. Глава 7. Забава

— Маша! Паша! У меня все готово, — зову малышей. Те бросают смотреть мультики, спрыгивают со стульев, на которые я их посадила, и, быстро перебирая ногами, спешат ко мне.

Сейчас на кухне не так жарко, как было час назад, но с детворы все равно пришлось снять теплые кофты. Теперь они разгуливают в маечках.

— Яйца, масло, — со знанием дела принимается перечислять Паша, показывая на лежащие на столе продукты. — А это что? — показывает на пакет.

Мальчик с интересом рассматривает рассыпчатое белое содержимое, трогает пальчиком, сосредоточенно изучает. Вынимает руку из пакета, крутит перед лицом, пробует на вкус.

А затем снова лезет обратно, только уже более смело.

— Теплый снег! — заявляет восторженно. Глаза горят.

Пашенька трогает муку, берет горстку, вытаскивает руку. Я прекрасно вижу ход его мыслей и с ужасом представляю последствия детской шалости.

Хоть у меня в заведении есть уборщица, которая все отлично вымоет, но подобного лучше не допускать. Кладу свою руку поверх его, не позволяя рассыпать муку по кухне.

— Павлик, не стоит доставать ее из пакета, — говорю строго.

Кричать и ругаться бесполезно, нужно набраться терпения и объяснять. Что я и делаю.

— Это не теплый снег, малыш, — киваю на пакет. — Это мука. Из нее пекут пирожки и делают пельмени. Из нее много что делают, — продолжаю заговорщицки. — Даже макароны!

— Макароны? — Глаза мальчишки горят от восторга. — Из муки?

— Ну конечно, — смеюсь. — А ты из чего думал?

— Значит, макаронного дерева не существует? — На меня печально смотрит Машенька. Бровки домиком, губки надуты, вот-вот расплачется от горького разочарования.

— Малыш, — сердце тает. — Ну ты не расстраивайся, — душу рвет на части. Горе девочки не описать.

— Забава Ильинична, все в порядке? — К нам подходит невысокий грузный мужчина в белом халате и колпаке. Пекарь. — Может, помощь какая нужна?

— Афанасий Никитич, не переживайте, мы сами справимся, — мягко отказываю мужчине. Я хочу замесить тесто с малышами одна. Без посторонних. — Вы рыбный пирог поставили в духовку?

— Конечно! — кивает. — На очереди курник.

— Замечательно! — подбадриваю мужчину. — Вы не забыли добавить ту специю, которую я вам принесла?

— Нет, что вы. — Добиваюсь желаемого, пекарь отходит в сторону, оставляя меня вновь наедине с детьми. — Как я мог ослушаться начальство? — бурчит под нос. Ухмыляюсь.

Чтобы Никитич в свое тесто добавил еще какую-то ерунду? Рассмешили! У него все четко выверено и размечено. Там не просто тесто, там произведение искусства!