Женщина рассмеялась от неожиданности, и он взял её за руки.

– Я люблю тебя, Юля. Разве ты не видишь? – спросил он, и та ощутила себя подростком, которого дома ждёт строгая мама.

Отодвинувшись, Юля схватилась за дверную ручку, а Михаил, опустив голову, последовал вниз, но вдруг остановился.

– Этот олух даже ничего не заметил! – крикнул он.

– Попрошу не выражаться.

– Конечно, прошу прощения, – извинился тот. – Но это всё равно не меняет того, что он олух!

Женя столкнулась со своим куратором в тот момент, когда слонялась по пустым, но красиво украшенным к празднику улицам. Михаил возвращался домой, обдумывая случившееся, и старался оценить свои шансы, но признавал: каким бы Иван не был олухом, шансов у него куда больше. Откуда вообще взялось суждение, что мужчины из больших городов – скользкие и непостоянные? А вот эти невежи типа Маковецкого тогда какие? Безмозглые, но рукастые!

– Привет, Женёк! – ободряюще улыбнулся он.

– Привет, Михаил Ильич, – безрадостно сказала она.

– А что это с тобой? Ах, любовь, что ты делаешь с хорошими людьми? – засмеялся он, но Женя уловила в его смехе отчаянную грусть.

– Вы же не уедете? – уточнила она, чувствуя, что тот попал в тупик.

– А что мне здесь ловить, Женёк? Сияние – и то не увидел!

– Не всё ещё потеряно! – теперь она утешала его. – И потом, мне нужен ваш совет, эдакое мужское видение ситуации.

– Ох, боюсь, я не тот, к кому следует обращаться за советом, – потёр затылок он, – ну валяй!

– Глеб сказал, что мы друзья. И это после всех наших встреч!

Михаил озадаченно смотрел на скрипящий под ногами снег, как вдруг остановился:

– Но это же прекрасно! Чаще всего после дружбы завязываются отношения. А вот нас с твоей мамой даже друзьями назвать сложно, – поделился он, но Женя не особенно поверила его мужскому мнению. Между ними с Глебом всё кончилось, не успев начаться. А ведь это могла быть любовь, но увы…

На следующую репетицию Женя не пришла. Глеб, переименованный на «Новый Бывший», названивал на её мобильный, и на четвёртый раз девушка всё-таки решила подойти. Он спрашивал, где она, ведь все отрепетировали свои сценки, но до сих пор ждут только её.

– Найди себе другую Снегурочку, – ответила Женя и положила трубку.

– Что происходит? – спросила стоявшая в дверях её спальни мама.

– Ты со своей жизнью не можешь разобраться, а лезешь ко мне! – разозлилась Женя и, отодвинув её, закрыла дверь.

Однако уже менее чем через полчаса почувствовала себя виноватой. Мучаясь угрызениями совести, она поплелась в мамину комнату – та сидела над бумагами.

– Прости, пожалуйста, что нагрубила тебе, – начала она, сев напротив, но мама продолжала что-то записывать.

– Да, немного резко получилось, но в целом ты права, – отозвалась она, не поднимая глаз на дочь. – После предательства твоего отца я до сих пор не могу оправиться. Так что ни Иван, ни Михаил не виноваты в том, что теперь я не доверяю мужчинам. Живу умом и уже и не помню, каково это – жить чувствами.

– Тогда зачем вообще нужна любовь, если приносит только боль? – расстроилась Женя, вспоминая лучшие дни, проведённые с Глебом.

Отвлекшись от отчётов, Юля подняла глаза на огорчённую дочь и, положив на стол свою руку, раскрыла ладонь. Они всегда понимали друг друга без слов, и когда кому-то из них было грустно или тоскливо, тот первым протягивал распахнутую ладонь.

– Ты не обижаешься на меня? – решила уточнить Женя прежде, чем взять руку.

– Нет у матерей такой привычки, – грустно улыбнулась она, и Женя бросилась в её объятия.

– Это всё Глеб, – начала Женя, которой было больно произносить даже его имя. – Мы играем с ним в новогоднем представлении, но теперь я и видеть его не хочу! Он просто проводил со мной время, как с другом. Но, с другой стороны, – Женя отодвинулась, – Михаил Ильич говорит, что дружба может стать началом чего-то большего.