Медсестра, посмотрев спину Милли, сказала:

– Это серьезно… Вам надо ехать в больницу. Мы отвезем вас в машине «скорой помощи»… – Она посмотрела на Ллойда. – Хотите с ней поехать?

Ллойд хотел, но он должен был звонить и докладывать обстановку. Он колебался.

Решение за него приняла сама Милли – по обыкновению, резко.

– Даже не думай ехать! – сказала она. – Мне ты там не поможешь, а здесь у тебя важное дело.

Она была права. Он помог ей забраться в припаркованную машину «скорой помощи».

– Ты уверена?..

– Да, уверена. Смотри сам не угоди в больницу.

Он решил, что оставляет ее в лучших руках. Он поцеловал ее в щеку и вернулся на поле боя.

Полицейские изменили тактику. Народ отбил конную атаку, но полиция была намерена все же проложить путь через толпу. Когда Ллойд протиснулся в первые ряды, они стали наступать пешим строем, нанося удары дубинками. Безоружные демонстранты шарахались от них, как опавшие листья под порывом ветра, но потом бросались вперед, тесня строй в другом месте.

Полицейские начали арестовывать людей, может быть надеясь, что если не будет заводил, то решимость толпы ослабеет. В Ист-Энде арест был не простой формальностью. Мало кто возвращался оттуда без синяка под глазом или нескольких дырок на месте зубов. Особенно плохой репутацией отличался участок на Леман-стрит.

Перед Ллойдом стояла горластая молодая женщина с красным флагом. Он узнал Олив Бишоп, жившую по соседству на Натли-стрит.

– Еврейская шлюха! – крикнул полицейский и ударил ее дубинкой по голове. Она не была еврейкой и уж точно не была шлюхой; на самом деле она играла на пианино в доме молитвы «Голгофа». Но она забыла заповедь Христову о том, что нужно подставить другую щеку, и съездила рукой ему по физиономии, оставив на коже параллельные красные полосы. Двое других полицейских схватили ее за руки, а поцарапанный снова ударил ее дубинкой по голове.

Это зрелище – трое здоровых мужиков, набросившихся на одну девчонку, – привело Ллойда в бешенство. Он двинулся вперед и встретил нападавшего правым хуком, вложив в него всю ярость. Удар пришелся полицейскому в висок. Оглушенный, тот покачнулся и упал.

На место действия подоспели еще полицейские, наугад раздавая удары дубинками, попадая по рукам, ногам и головам. Четверо схватили Олив за руки и за ноги. Она кричала и отчаянно извивалась, но освободиться не могла.

Но окружающие не стояли сложа руки. Они набросились на полицейских, что тащили девчонку, и попытались вырвать ее у них. «Еврейские ублюдки!» – кричали полицейские, отбиваясь, хотя далеко не все их противники были евреями, а один даже оказался чернокожим моряком из Сомали.

Полицейские оставили Олив, бросив на дорогу, и начали обороняться. Олив протолкалась через толпу и скрылась. Полицейские отступили, – отходя, они били дубинками любого, кто оказывался в зоне досягаемости.

Ллойд с радостным волнением понял, что стратегия полиции не действует. Несмотря на жестокость их атак, попытки пробиться через толпу потерпели полное поражение. Полицейские снова пошли в атаку, размахивая своими дубинками, но обозленная толпа подалась им навстречу, теперь готовая к схватке.

Ллойд решил, что пришло время очередного доклада. Он снова выбрался из толпы и нашел телефонную будку.

– Пап, я думаю, у них ничего не выйдет! – радостно сказал он Берни. – Они пытаются пробить дорогу через толпу, но безуспешно. Нас слишком много.

– Мы направляем людей на Кейбл-стрит, – сказал Берни. – Полицейские могут изменить направление удара, решив, что там у них вероятность успеха больше, так что мы посылаем туда подкрепление. Сходи туда, посмотри, что там происходит, – и сообщи.