– Нет. У него есть квартира. Мы там будем жить.

– А я? А как же я, Варенька? Я здесь совсем одна останусь?

– Мам… Возьми себя в руки, пожалуйста. Ты сейчас глупые вопросы задаешь.

– Глупые? Да, конечно, глупые. Да, да, конечно… Я все понимаю…

Не удержалась, всхлипнула. Понимала, что Варя права и ведет она себя действительно глупо, но остановиться уже не могла. Иногда жалость к себе бывает сильнее здравого смысла.

– Мам, ну чего ты плачешь?.. Ну прекрати, пожалуйста, – виновато поплелась Варя за ней в комнату, села рядом на диван, обняла за плечи.

– Не обращай на меня внимания, Варенька. Это я так, на эмоции. Фу, как глупо со стороны выгляжу!

– Да успокойся, мам, все будет хорошо. Надо же нам когда-то оторваться друг от друга!

– Да, да, ты права…

– А чего тогда опять плачешь?

– Не знаю. Не могу остановиться. Слезы сами бегут… Ничего, сейчас лягу спать и успокоюсь. Ты иди к себе…

Не смогла она успокоиться, наоборот, плакала в подушку еще горше. Слышала, как Варя в своей комнате тоже вздыхает, ворочается. Потом Варя встала, прошлепала босыми ногами на кухню, принесла ей воды.

– Мам, ну перестань, пожалуйста… Я тоже так не могу…

– Все, все, доченька, я уже не плачу! Правда, все хорошо! – прогундосила на слезной оптимистической ноте, садясь на постели и отпивая воду из керамической кружки. – А скажи мне, кто у этого Гоши родители? Кто отец, кто мать?

– У него нет отца. Одна мама.

– А! Ну я так и знала. Значит, он избалованный маменькин сынок. Мальчик, выросший в семье без отца, изначально женоподобен! Представляю эту его матушку…

– А зачем представлять, мам? Познакомишься, сама увидишь. То есть… Со временем познакомишься.

– А ты сама с ней знакома?

– Так, мельком. Пока шапочно.

– А знаешь, Варь… Только ты не обижайся, но я честно тебе скажу. Как-то я не горю желанием с ней знакомиться. Хватит с меня одного знакомства со сватьей. Помнишь, как это было? Перепелкой меня назвала…

Варя ничего ей не ответила, лишь тихо вздохнула.

– Нет, Варюш, не хочу, и не уговаривай… Ты уж сама как-нибудь, ладно? А меня избавь… Знаешь, я к новым знакомствам стала болезненно относиться. Избавь, избавь!

Варя снова вздохнула, снова промолчала, глядя на свои голые ступни. И вдруг стало ее ужасно жалко… Ну куда, куда ты опять вляпываешься, мой бедный ребенок? И она ведет себя не как мать, а как предательница…

– Ладно, мам, я тебя услышала. Давай спать! – встала Варя с дивана, забирая у нее кружку. – У меня завтра день трудный. Спокойной ночи!

Утром Юля встала с трудом. То есть момент пробуждения уже был плохим, и бодрая песенка телефона в режиме будильника показалась ужасно противной. Захотелось прихлопнуть его ладонью, как занудного комара, чтоб не верещал.

Поднялась с постели со стоном. Это она-то – со стоном! Всегда вскакивала легкой птичкой, бежала в душ… Она даже сама с собой в такую игру играла – чтоб напрячься всеми мышцами, чтобы выскочить из-под одеяла пружинкой и потянуться вверх, чувствуя хорошо отдохнувшее за ночь тело. А по пути в ванную стукнуть кулаком в дверь Гошиной комнаты – ваше величество, поднимайтесь, в нашем государстве сегодня рабочий день, нас ждут великие дела. Если Гоша один был, естественно. Если с подружкой – ни-ни, мимо двери только на цыпочках. Как она любила эти их совместные утренние часы! Когда лица еще свежи и улыбчивы, когда солнце в окно, когда пахнет кофе и тостами… Есть, есть особая прелесть в утреннем домашнем времени. Эти короткие десять минут, отведенные на совместный завтрак, дорогого стоят. Дураки те, кто не ценит, кто хватает зубами свой бутерброд на ходу, вечно опаздывая…