Вот и пойми, что теперь делать.

Как же сволочь до такого догадалась? Как только смог найти нечто, о чём неизвестно ни одному целителю и ни одному пособнику? Либо дурак, случайно воспользовавшийся чем-то, что ранее никогда любопытства ботаников не вызывало, либо проклятый гений, нашедший нечто действительно уникальное.

В любом случае, мы всё ещё в полной заднице.

Император сейчас глубоко эмоционально ранен, разъярен и нуждается в ответах так, как никогда ранее. Если СЦР не справится, мы серьёзно подорвем свою репутацию. А если справится кто-то другой — это просто к чертям разрушит весь многолетний труд наш и наших отцов. Так как дело теперь разослано всем ротенийским конторам, работает над ним вся империя. Не дай боги им нас превзойти… 

А что может грозить Аравийским, если никто не найдет убийцу, даже страшно подумать.

Что ж, пожалуй, пока вырисовывается только один план действий. Завтра нужно поручить всем нашим целителям разбрестись группами по городам и взять на исследование образцы всех существующих в назначенном им краю растений. А сама отправлюсь в столичный архив и центральную библиотеку продолжать разгребать тысячелетние знания. В древних фолиантах может что-то быть. Увы, таких у меня пока не имеется. Ещё не возникала такая необходимость.

Со вздохом затушила очередную сигарету и отодвинула книги в сторону.

За окном уже темнело, а я ещё ни пообедала, ни переоделась. Тело ломило от напряжения и усталости, потому решила сначала принять душ.

Закончив все водные процедуры, высушила волосы и, позволив светлым коротким локонам свободно спадать на ключицы, накинула легкий атласный красный халатик. А выйдя из ванной, вдруг замерла у двери Вендира и задумалась.

Может, позвать его с собой поужинать? Вряд ли он спустится сам. А меня и вправду беспокоит его здоровье. Я его хозяйка, но не садист. Учитывая аппетит оборотней, с рационом в три кормежки в день можно свободно сказать, что волк серьёзно не доедает.

Откинув гордость и принципиальность, решила уступить первой и медленно отворила дверь.
А когда вошла в комнату, так и замерла с открытым ртом, не в силах ни двинуться, ни вздохнуть.

Проклятье! Он хочет моей смерти?!

Раскинувшись и широко раздвинув ноги — так, что крупное бежевое кресле ровно напротив входа с трудом помещало его громадную массивную фигуру, мужчина тяжело дышал и тихо шипел.

Рельефная, покрытая тёмными завитками волос грудь резко вздымалась, а бронзовая кожа блестела от выступившей испарины.

Комната была погружена во мрак, но, благодаря широкой полосе коридорного света, что проникал внутрь через открытую дверь, открывался отличный вид на каждую чертову деталь этого безобразия.

Жестко двигая широкой грубой ладонью, оборотень ритмично поглаживал свою вздыбленную плоть, отчего мышцы на его мощных руках впечатляюще перекатывались. Покрасневшая головка твердого крупного члена покрылась густыми белыми каплями предэякулята.

Потемневшие синие глаза распахнулись и впились в мои с такой похотью, что у меня подкосились колени.

Паршивец! Знал ведь, что я зайду! Сейчас, чёрт возьми, смотрит прямо на меня! И всё равно продолжает…

Знает, что делает. Он явно знает, что делает… Только чего этим добивается? Чего хочет? Своего рода протест? Или банальное упрямство? Отыгрывается за многолетнее отсутствие свободы распоряжаться даже собственным телом?

Не знаю... Знаю, лишь, что скоро взорвусь, если ничего не сделают с этим беспощадным влечением к нему.

Едва скрывая своё затрудненное дыхание, незаметно оперлась рукой на дверной косяк позади и сжала ноги, чувствуя как пульсирует в острой вспышке возбуждения лоно. Груди потяжелели, низ живота налился сладко-болезненным томлением, мозги сбились в расплавленную кашицу.